Начинается с того, что слышу глухой, но - неимоверный по мощности, хлопок? падающего тела об землю. Сразу же оказываюсь в одной из комнат то ли дворца, то ли замка. В этой комнате, на полу, у стены, лежат сваленные в кучу тела моих близких и родных. Я различаю лишь папу, маму и брата, хотя там - целая куча. Растормашиваю маму и спрашиваю - “это ты упала?”. Она - “нет”. Растормашиваю папу - “это ты упал?”. Он - “нет”. “Значит, брат”, - думаю и тормошу брата. Но и с ним все впорядке. “Разве вы не слышали, как кто-то упал?” - спрашиваю. Они - “нет”. Но по моим чувствам совершенно точно кто-то упал и разбился насмерть. Тогда брат говорит - “да это ты, просто забыла”. Я - “нет”. Он - “да, ты еще при этом произнесла “синяя” или “линия”. И тут я вспоминаю...
Будто оказываюсь в торжественном зале дворца. В центре - длинный стол, а за ним - все мои родственники. Празднуем день рождения моего несуществующего брата или племянника. А во сне он уже взрослый юноша, лет 20, блондин. Его все поздравляют с окончанием музыкальной школы и кто-то за столом зажигает что-то искрящееся, вроде бенгальского огня, только в форме шара и размером в человеческую голову. И этот светящийся шар летит прямо на отца с мамой. Я почему-то понимаю, что это шаровая молния. Подбегаю к родителям, хватаю отца за подмышки, потому что у него уже нет ноги и тащу его в другую комнату, одновременно говоря маме, чтобы она шла за нами.
Оказываюсь в другой комнате, в ней много дверей со всех сторон, но, так как все стены, включая потолок, оббиты материей - звук в ней поглощается, нет ни эха, ни акустики. Мама сидит на диване. Не знаю, на чем сижу я, но нахожусь напротив нее. Чувствую, будто наконец-то с ней встретилась и, чтобы не упустить такую возможность, произношу с полной ответственностью и пониманием: “я тебя ненавижу” - и тут же добавляю, - “и себя я тоже ненавижу”. И начинаю предъявлять ей все свои “обиды” и истинные чувства. И я как-то сразу понимаю, что то же самое могу предъявить и самой себе, поэтому все происходит спокойно. Я ей просто рассказываю, как это было для меня. Мне почему-то важно все это ей рассказать. Она меня будто даже слышит. И, чем больше я предъявляю ей саму себя - тем больше родственников появляется в доме и в этой комнате в частности. Они ходят и слушают мое “свидетельствование”. И постепенно начинают меня кривлять и передергивать. И только мать чувствует мой истинный посыл к ней, но сама при этом не произносит ни слова.
Заканчиваю. Встаю и начинаю ходить по всему дому. А в это время родственники в разных комнатах (всех возрастов и полов) продолжают передергивать слова, которые я произнесла перед матерью. Подхожу к каждому из них, смотрю прямо в лицо и произношу, растягивая “ха-ха-ха..”. Хотя не смеюсь, нет. Всё, что испытываю - ужас. Ужас самой себя и других. Такое “ха-ха” проделываю с каждым родственником, а их - тьма. И они все после этого собираются в соседней комнате с открытой дверью и водят там хоровод по кругу в полной тишине. И, пока я хожу как безумная по этому дому-замку, произнося перед очередной сущностью своё “ха-ха”, мужской голос из “общей” комнаты обращается к остальным - “она разыгрывает нас”. Захожу в эту комнату и пространство становится каким-то киселём, а время будто расслаивается. “А все потому, что…” - произношу вслух и в этот момент мгновенно и точно постигаю о происходящем
всё. И также мгновенно понимаю, что ни при каких условиях нельзя было нарушать своё молчание в этой комнате, но я забыла об этом. И тут внутри проносится целая картина, почему было так важно хранить молчание и не заговаривать с хороводом. И я чувствую, что все в хороводе это тоже понимают. Тот же самый мужской голос произносит - “это твоя первая ошибка”. И тут я уже знаю, что скажу или сделаю в любом из будущих моментов своей жизни, даже больше - я вижу всю эту свою жизнь, каждый миг и как она пройдет. Тут происходит невообразимое - все родственники начинают что-то мне или друг-другу говорить с одной единственной целью - чтобы я не закончила начатую фразу и забыла. Но мне важно ее запомнить, поэтому я подпрыгиваю в воздухе несколько раз и выкрикиваю “а все потому, что я написала это ДО”. И как только я это произношу - опять чувствую, что нельзя было заканчивать эту фразу вслух, потому что как только я это сделала - я проиграла самой себе, той себе, которая все это написала где-то ТАМ, за пределами всех моих снов, еще до того, как все было прожито и отыграно, и даже - до того, как я появилась в этом мире и в этом сне. И тут мужской голос опять произносит - “это твоя вторая ошибка”.
