Объявился неуловимый убийца, из-за которого пропадают люди. Следствие уверено, что в исчезновениях виноват именно убийца.
Я гуляю по дворам. Лето. Сочно-зеленые деревья и кусты. Уютные дворы какого-то небольшого городка. Дорожки из мелкой плитки, которая уже успела потрескаться, покорежиться от времени, повылезать буграми.
И тут я понимаю, что видела это место ранее. Во сне или в видении. Приятный дворик в виде перевернутой буквы Г, полный зелени, детская площадка, не шибко оборудованная, плиточная дорожка, через которую давно пробивается трава. Передо мной длинная светлая пятиэтажка, а слева слитные деревянные домики на сваях, к каждому из которых ведет отдельная лестница.
Я понимаю, что где-то здесь дом убийцы, которого все так усердно ищут. Я вспоминаю узкую длинную лесенку, которая ведет в дом, больше напоминающий сарай, чем жилое помещение, потому что на вид это очень маленькая постройка, где вряд ли можно развернуться и уж тем более, жить.
Неожиданно мимо меня проходит молодой курьер - разносчик пиццы с термосумкой. Он осматривается и поднимается по узкой лесенке в тот самый дом. Самый маленький несуразный дом с краю.
Я осторожно наблюдаю, на автомате согнув ноги, чтобы казаться менее видимой, хотя понимаю, что это глупо. Я прячусь за другой дом, чтобы открывающий дверь маньяк меня не увидел.
Курьер стучит, и его впускают.
Далее я наблюдаю глазами курьера.
Небольшого роста мужчина, лет 60, щуплый, сутулый, небритый, неухоженный выходит навстречу. На нем вязаные потрепанные митенки, безрукавка с овечьим мехом (хотя зачем? ведь лето), он что-то теребит в руках. Грязные грубые рабочие пальцы.
Дом под стать хозяину. Заставленный вещами, шкафами с наваленной одеждой. Старые скрипучие дощатые кровати с матрацами. Комнат, кажется, две, но они не разделены дверями, просто прихожая, затем угол стены, а за ней комната.
Я в лице курьера понимаю, что попала в дом к изобретателю. Вдали комнаты виднеется столешница, на которой разбросаны листы с чертежами, молоток и ящик с инструментами. На стенке тоже развешены какие-то бумаги и предметы, подвешенные на гвозди. Кажется, рядом еще пристроена лестница на чердак.
Я отдаю пиццу, а мужчина что-то бормочет. Сначала кажется, что он разговаривает сам с собой, но потом понимаю, что он делится рассуждениями о рабочем процессе. Я не задаю вопросов, просто вежливо киваю и жду, когда меня отпустят, дав денег за доставленную еду, но мужичок будто не собирается отпускать меня.
- А знаете, как создать совершенный крем?.. Видите, какие у меня руки и лицо?
Я особо не разглядываю, верю на слово.
Его голос вкрадчивый, мягкий, негромкий. Он мог бы быть учителем.
- Главное, подобрать нежную кожу и срезать аккуратными лоскутами.
Тут до меня-курьера доходит, что он говорит о людях! Это с людей он срезает кожу, чтобы делать крем. У меня будто открываются глаза. Я смотрю на ближайшую ко мне кровать, где лицом вниз лежит человек. Он лежит безвольно, его ноги спущены на пол, тело перекручено и мне лично было бы неудобно так лежать. Но не успеваю я ринуться к двери, чтобы поскорее унести ноги, как погружаюсь в темноту.
Следующая сцена - я уже в своем теле. Вхожу бесшумно в дом, так как курьера я так и не дождалась. В доме будто никого нет. Я осматриваю помещение и набредаю в небольшую завешенную брезентом комнату. Внутри связанный курьер. Он может двигаться, но не может далеко отойти от стены. Еще какая-то женщина.
В комнату входит старик и не слишком удивляется, что компания его жертв пополнилась. Ему вообще все равно, сколько будет трупов.
Он всех нас привязывает длинными веревками к стене за торчащие редкие железки. После того как он привязал нас, он отходит к стене, закрытой брезентом и как жалюзи поднимает брезент вверх, нажав на кнопку. Оказывается, это подвижная стена, к которой аккуратными рядами группами приделаны гвозди, кнопки, осколки чего-то и прочие острые штуки. Другой кнопкой он запускает эту стену, и она начинает надвигаться на нас. Женщина кричит, умоляет остановиться, просит пощады. Курьер молчит и тупо смотрит на приближающуюся стену, которая вот-вот нас проткнет. Я пытаюсь освободиться.
Старик довольный уходит. Я начинаю брыкаться сильнее, пробую веревку на прочность, пытаюсь ее разрезать.
Комната, в которой мы находимся, не особо продумана. То ли маньяк в принципе неряшливо подходит к делу, то ли он просто забыл, что в комнате есть посторонние предметы, с помощью которых можно высвободиться. Я разрезаю веревку маникюрными мелкими ножницами, которые лежали на пустом фанерном шкафу в углу. Мы все освобождаемся, останавливаем стену.
И тут меня озаряет, что ножницы отлично подходят для самозащиты. Хотя бы такие - маленькие, изогнутые, в кольца которых еле-еле залезают мои тонкие пальцы.
- Ножницы! Ножницы! - кричу я в восторге и призываю своих друзей по несчастью тоже найти что-то для защиты.
Маньяк возвращается, и я вижу, как он на минуту теряется, когда понимает, что может упустить нас. Я решаю действовать быстро. Он бросается на меня, так как я оказываюсь ближе всех. Он тянет руки к моей шее, но я сопротивляюсь как могу, отталкиваю его. В правой руке зажаты ножницы, и мне ничего не остается, как начать наносить удары в его шею. После третьего невнятного удара (так как я не могу замахиваться рукой, приходится работать только запястьем, иначе он возьмет верх) старик слабеет.
Я просыпаюсь...
