Мы находились не то на выставке, не то в музее. Очень плохо помню начало. Каким-то образом наша экскурсионная группа отбилась от общей толпы и мы неожиданно оказались в квартире. Выглядела она крайне странно, везде непонятные устройства, абсолютно дикая планировка. Ощущение, будто тут никто не живет уже лет 30. Дверь за нами захлопнулась, и открываться не собиралась. Мы решили, что это инсталляция, и поначалу ходили и просто все рассматривали. Дверей нигде не было, с потолка свисали сломанные балки, а вокруг куча разрозненной мебели с хитроумными замками. Со стороны ванны послышался крик. Я побежала туда, но увидела лишь чьи-то ноги, стремительно пропадающие в глубине шкафа. А шкаф этот представлял интересное зрелище – это была огромная махина с темно-зелеными стеклами, ручек у двери не было, зато была система спутанных веревочек. Они опутывали дверь подобно паутине. И чтобы открыть шкаф снова, как я поняла, надо было решить головоломку. Сверху на двери были прибиты металлические большие цифры, которые вешают на двери номеров в отеле. Однако они менялись, ведя обратный отсчет. На решение загадки давалось определенное время (не запомнила сколько). Я слишком долго думала, раздался треск, мужчина, находившийся в шкафу, с силой проломил головой стекло, распоров себе горло. Кровь стекала вниз, образуя невероятно красивый замысловатый узор. Было ощущение, что кто-то тут же рисует орнамент на двери. Я заметила, что такие металлические цифры разных размеров и стилистики находятся практически на всех предметах. Хотела было выйти к своей группе, но на пути возникла фигура. Это было нечто на голову выше меня, костюм разглядеть не удалось, все было слишком расплывчато, темные пятна какие-то. Зато прекрасно видела лицо – сшитое из кусков грубой кожи разного цвета в хаотичном порядке. Я заорала от страха и, шарахнувшись в сторону, оказалась в закутке, бывшем когда-то санузлом. Безэмоциональный мужской голос сообщил мне, что нам осталось меньше суток, чтобы выбраться из квартиры. Нужно найти ручку от входной двери и понять, что же убило хозяина квартиры. Если не поймем, дверь может не открыться. И следующая подсказка находится в моем мобильнике. В ту же секунду вижу, как мой телефон откуда-то сверху падает прямо в унитаз. Кидаюсь за ним, унитаз заполнен черной смолой. Каким-то чудом нащупываю трубку, но смола начинает засасывать меня внутрь. Ощущаю чью-то руку на затылке. Меня хватают за волосы и начинают топить. В панике размахиваю свободной рукой, второй же умудряюсь нащупать выпирающую кнопку на мобильнике. Раздается пронзительный ультразвуковой писк, рука отпускает меня, и кто-то убегает из санузла. Я в полной уверенности, что это был тип с кожаным лицом. Выбегаю за ним, но сталкиваюсь с несколькими людьми из нашей группы. Их стало меньше. Мы попали в следующую комнату, всю увешенную картинами, напоминающими творения Энди Уорхолла. Если их расставить в правильном порядке, то можно понять, кем при жизни был хозяин квартиры. На развешивание отводилось меньше получаса, надо было торопиться. Если мы вешали что-то в неправильном порядке, вначале возникал «кожаное лицо», а вслед за его появлением тут же оживала одна из картин, поглощая в себя того, кто ближе стоял. А сюжеты у картин были все тревожнее и тревожнее. Как я поняла, это был молодой человек, художник, рисовавший в стиле поп-арт. Причем довольно успешный. Он создавал не только картины, но и скульптуры и творческие пространства. Он любил, когда зритель полностью погружается в созданную им атмосферу, а квартира и была одной из инсталляций, с которой предстояло взаимодействовать. Судя по всему, он знал своего убийцу и пытался кровью на окне нарисовать его, но никто этого не понял, и стекло ушло с молотка. Нам же только проецировали голограмму с рисунком на стекле. Кажется, было изображено чье-то лицо, но оно сильно растеклось. Вновь появился «кожаный». Он вынул канцелярский нож, закрывая нам проход. У зрителей началась паника, один попытался выпрыгнуть из окна, но оно оказалось искусно нарисованным на сплошной стене. Однако вопреки нашим ожиданиям, человек не стал нападать. Он принялся срезать с себя сшитые куски кожи. Под ними обнаружилось лицо со шрамами, полностью повторяющими «рисунок» маски. Особенно выделялась «улыбка Глазго». Он указал на потолок, и мы увидели цифры вновь. Огромные, почти на всю длину потолка, и оставалось нам не больше трех часов. Стало слышно тиканье, все громче и громче. Плохо помню следующий кусок. Только помню, что была комната с не то манекеном, не то роботом, очень искусно сделанным, приятное миловидное улыбающееся личико. Она указывала пальцем на замысловатую полку с числовым шифром, в которой и лежала ручка от двери. Помню, что шифр я все-таки подобрала, и ручку забрала. Она была массивной, цилиндрической, будто из кости выточенная. Нас осталось от силы три человека. Мы схватили ручку и побежали к выходу, нам оставалось 10 минут. Робот ожил, открыл глаза и улыбнулся нам, громко заскрипев ржавым механизмом. У нее такие осознанные глаза были! Будто живой человек. Она сказала, что выведет нас, чтобы мы были счастливы и могли бы улыбаться, так же как и она. Она была всегда радостной и восторженной, такой, какой создал ее художник. Она говорила, что под конец он очень часто грустил и ей это не нравилось. А сейчас он хочет нас убить. Однако в ее словах что-то расходилось, и у самого выхода мы стали сомневаться, что она привела нас по верному направлению. Так и было, она привела нас на кухню. И тут до меня дошло, что это она убила художника, заставив его «улыбаться». Отсюда те характерные шрамы на лице. В конце кажется мы все-таки вышли, но помнится очень смутно.
