Мертвая собака, замерзшее озеро

Я бы хотела бы подвести итоги и завершить исследование образа собаки. Мы прошли слишком быстро и поверхностно через восемь форм проявления смысла собаки, появляющейся в мифах и легендах. Эти формы проявления, даже если бы у нас было достаточно времени вникнуть в них должным образом, никоим образом не исчерпывают разнообразные возможности и значения образа собаки во снах или в активном воображении, но я надеюсь, что они показали, насколько безответственным было бы повесить ярлык на шею животного и указать, что собака означает то-то и то-то. Сначала мы рассмотрели её как предателя человека дьяволу для собственной выгоды и тут же увидели, что мы не можем позволить себе проецировать наши человеческие стандарты хорошего и плохого на собаку или на наш инстинкт собаки. Чтобы предупредить предательство нашего инстинкт собаки, нам следует выучить его язык, так сказать, как его выучили во снах малыша крысы, которыми кормили питонов.

Затем мы обратились к более позитивной стороне этого проявления, там пёс Снати-Снати помог Князю Кольцу выполнить задания, которые выходили далеко за пределы человеческого сознания. Мы увидели верх преданности в Снати, когда он рисковал жизнью ради своего хозяина, и поняли, что наше собственное бессознательное способно на подобную преданность, если мы отзывчивы к нему, как Князь Кольцо к Снати.

После этого мы возвратились к развратному и плутовскому проявлениям собаки и увидели, что цивилизация несколько извратила и наших собак, и нашу сексуальность, и что ипостась плута, хотя и является своего рода эмбриональным сознанием, призывает нас остерегаться слишком слепой уверенности в нашем инстинкте собаки. Дать ему осознанно направлять нас отличается от того, чтобы позволить ему обладать нами. Последнее всегда является результатом уверенности, которая слепа.

Затем мы познакомились с собакой как проводником душ в потусторонний мир и видели её пригодность для выполнения этой задачи в силу её обитания в обоих мирах. В психологических ситуациях, подобных тем, которые проявляются в символе ночного морского путешествия, мы погружаемся в неизвестность так же глубоко, как и при умирании, и тогда, и это отражено в религиях и мифах самых разных стран, собака повсеместно считается тем, кто знает, как провести нас сквозь тьму нашего собственного пути.

Мы также кратко остановились на собаке в ипостаси вора согласно христианской легенде, где она стащила кость Адама, и рассмотрели её в роли стража у входа в рай, как показано в зороастрийском поверье о мосте Чинват. Собака представлена здесь почти в роли Святого Петра, и мы увидели, что она знает больше, чем мы, о нравственности процесса индивидуации и цельности. Следовательно, мы можем ожидать, что она знает, кто исполнил свой жизненный путь, а кто пренебрёг им. Затем мы рассмотрели собаку в образе Цербера, стража у врат ада, и увидели, что забытый и подавленный инстинкт может проявиться как Цербер, который мешает нам попасть в наше бессознательное. Более того, мы увидели, что даже когда мы вынуждены действовать против своей природы (contra naturam), мы никогда не должны забывать о нашем инстинкте собаки и пренебрегать тем, чтобы угостить его медовой лепёшкой, чтобы он позволил нам достичь нашей цели.

Наконец, мы пришли к образу собаки в сфере целительства, особенно в культе Асклепия, и увидели, что в нас самих есть целительная сила, но чтобы достичь её, часто необходимо великое смирение, такое же, какое требуется, чтобы предоставить себя для вылизывания собакой.