Стою со своими братьями в доме детства: большом и богатом коттедже. Мы покидаем дом и на прощание решили последний раз подняться в гору. Она высится прямо перед нами: крутая, поросшая кустарником, и покрытая каменными выступами. Я уже не раз лазил на эту горку и знаю где быстрее и легче поднятся на вершину, но напоследок хочется покрутится в новых местах.
Вот мы начинаем восхождение. Но метров через 50 натыкаюсь на кладовку. Я знаю этот заимок. Раньше мы использовали его под кладовую, где хранили всякий хлам. Но сейчас там лежали чужие вещи, точнее продукты: мешочек с горошком, сливочное масло в красивых упаковках, молоко и кефир. Я зову братьев показать странную находку. Они подбираются и тоже удивлены, осматривая необычный склад. Как можно хранит молочные продукты в таком виде, они же испортятся/и некоторые были уже скисшими/.
Затем я догадываюсь, кто уже решил воспользоваться нашей кладовкой. Это соседи, они готовятся к свадьбе своей дочки и давно положили глаз на наш дом. И вот, наконец, дождались, мы его покидаем, а им не терпится уже его использовать.
Вот мы вернулись домой. Стою в ванной перед зеркалом. Вижу, в окно, которое стало внушительных размеров, кто-то смотрит. Вижу, это какая-то молодая китайская кокетка. Она не видит, смотрят ли на неё из ванной и поэтому пытается выяснить, если кто внутри. Тут к ней подходит китайский жених, одетый в строгий чёрный костюм. Они обнимаются, но китаянка испуганно поглядывает в окно. Решаю испугать её и делаю в окне страшную рожу. Невеста в испуге отскакивает. Я приветствую новобрачных. Те удивляются, почему мы до сих пор не съехали, теперь это их дом. Вот из шкафчика начинают вылазить по-одному молодые китайцы, друзья новобрачных. Они, дружески улыбаясь предлагают покинуть помещение. Мы стали собирать вещи. Старший брат предлагает мне взять с собой зеркало матери/ныне покойной/. Вижу такое круглое зеркало, которого у нас, на самом деле, не было и отказываюсь, зачем оно мне.
Затем перебивка. Я в другом высотном здании. В комнатах шум-гам, какой-то праздник, детки веселятся, они носятся между накрытых яствами столов. Но вот у меня звонит мобила и едва слышный молодой женский голос спрашивает.
- Это Михаил?
- Он самый, - отвечаю.
Оказывается, это позвонила мой агент по трудоустройству и предлагает вернуться на прежнее место работы. Я не могу понять про какую работу она говорит. Ведь я поменял в последнее время три места работы. И у меня было два агента по трудоустройству.
- Простите, а Вы Галя или Ирина? - спрашиваю, при этом дурацки подшутив, что когда у мужчины много женских имён они путаются. Но Ирина -этой мой последний агент, а Галя - первый. Естественно, наяву никаких таких агентов не имеется.
Голос в трубке пропал на довольно продолжительное время. Я кричу в трубу "Аллё", стараясь вернуть собеседницу к разговору, но она вроде как обиделась на мою не удачную шутку. Я в трубку объясняю, что у меня было два агента-девушки. Шум-гам вокруг продолжается, а голос в трубке вновь зазвучал очень слабо. Он говорит мне про последнее место работы, где я работал с китайцем Джекки. Я вспоминаю, что мы с ним что-то устанавливали, и радуюсь, что и вернусь именно к этой работе. А голос в трубке продолжал.
- Теперь мы не зависим от секты, которая поставляла нам яды. Их сеть и деятельность раскрыта спецслужбами.
- Странно, - отвечаю, - на двух прежних работах тоже работал с отравляющими веществами. И они тоже поступали от сектантов. Зачем они производят столько яду, да ещё в открытую продают его?
- Наверное, не могут дождаться своего конца света, и решили сами устроить всем нам Апокалипсис.
- Но мы же не можем без яду. Кто его теперь производит?
- Приватизация, - отвечает Ирина, - Ну так вы завтра, выходите? Договорились
