Приснилось, что мы с мамой живем в каких-то трущобах в Америке. Мне 15 лет, и мама молодая, а время наше, сегодняшнее. И вот мы сидим на террасе внутреннего дворика на втором этаже - а над нами еще этажей 10, - как вдруг в наш двор-колодец заезжает розовый кадиллак. За рулем маленький человек в черном фраке и белой рубашке, рядом с ним молодая женщина лет двадцати в блестящем, обтягивающем стройную фигуру розовом платье. Машина останавливается, водитель открывает женщине дверь. Женщина выходит. Нам становится интересно, зачем они сюда приехали, и мы с мамой спускаемся по железной наружной лестнице. Когда мы идем, лестница страшно грохочет. Женщина задирает голову вверх, и в тот же момент пошатывается, отступает назад и и обо что-то спотыкается. Она не падает, мужчина поддержал ее. Но она зацепилась за какую-то железяку каблуком и начинает верещать, что испортила свои босоножки. Босоножки тоже розовые, на очень высоком тонком каблуке и большой платформе, как у стриптизерш.
Я подхожу к ней, сажусь возле нее на корточки и провожу пальцем по нежной коже, из которой сделаны босоножки. На каблуке маленькая вмятина, кожа даже не поцарапалась, но мне страшно, что тетка сейчас начнет предъявлять к нам претензии, потому что эти туфли очень дорогие - они стоят, как моя нынешняя зарплата за год. Но женщина молчит. Она очень красивая, правда, чересчур сильно накрашена. У нее раскосые темные глаза, ярко-красные губы и темно-каштановые волосы - шлемообразная стрижка с челочкой. Странно, почему она молчит.
Я встаю и подхожу к дядечке, который отошел от своей спутницы и стоит в стороне, опираясь на перила балкончика первого этажа. Спрашиваю его, кто это к нам приехал.
- Это моя жена, Кинди, - говорит он. - Кинди Сноуфорд.
Дядька похож на серовато-шоколадного китайца лет сорока.
- А сколько ей лет? - спрашиваю.
- Мы вместе с 1967 года, - говорит "китаец".
Я во сне пытаюсь посчитать, сколько же лет этой Кинди, но у меня ничего не получается. Он видит мое замешательство и смеется.
- Ей 90 лет, - говорит он.
Я не верю.
- Никто не верит, - говорит "китаец". - Но просто она так выглядит.
- А почему вы не женитесь на ком-нибудь другом? - спрашиваю я. - На какой-нибудь молодой девушке. Их же много.
- Таких больше не делают, - помрачнев, говорит "китаец".- Она такая одна, других нет.
"Китайцу", походу, лет тоже намного больше, чем 40, но по нему этого никак не скажешь.
Я оглядываюсь на Кинди. Она о чем-то болтает с моей мамой, вполне дружелюбно. Кинди похожа на маму моей школьной подружки Альбинки. Моя мама с ней тогда дружила, и та даже доставала ей какой-то ужасно дефицитный ацетатный шелк на платье - светло-красный с рисунком. Почему она мне приснилась? Может, она умерла?
