9 октября мне предстоит ехать на концерт в Минск. Сегодня эта поездка приснилась мне. Я приехала в Минск не одна, а со своей подругой Ольгой. Она же - пресс-секретарь артистки, на чьи концерты я езжу. Буду называть ее тут Главный Человек, чтобы не афишировать известного имени. Причем, Ольга вроде бы и со мной, но то она идет рядом, то я иду одна, это периодически меняется. Я захожу в здание, где будет проходить концерт через служебный вход, поворачиваю направо, и немного пройдя по коридору, понимаю, что мне не сюда. Я вспоминаю, как была здесь 4 года назад, пытаюсь вспомнить планировку, и быстро нахожу нужный мне коридор. Все как обычно: 3 двери - гримерка Главного Человека, гримерка музыкантов, гладильная комната. Проходя мимо, вижу, что в дальнем углу гладильной комнаты в кресле сидит девушка. Появляются тревожные подозрения. Останавливаюсь, смотрю - точно: мой заклятый враг. Девчонка - школьница по имени Аня. И эта моя поездка испорчена. Тут же из соседней двери выходит Главный Человек и идет в эту комнату. Я улыбаюсь и говорю "Здравствуйте". Ответа не последовало. Главный человек с озадаченным видом что-то ищет, к Ане не подходит. Слабое утешение, конечно. Я чувствую, как сильнейшая душевная боль заполняет меня изнутри и рвет на части. И чувствуется это, пожалуй, даже сильнее и острее, чем обычно наяву. Я думаю: Как хорошо, что Ольга смогла поехать со мной. Повлиять на ситуацию, она, конечно, не в силах, но я точно знаю, что она на моей стороне, а это какая-никакая поддержка. В отчаянии высказываю, не помню, кому, то ли ей, то ли музыкантам: "Что она здесь делает? Во-первых, зачем она вообще приехала в этот город? А если приехала, она зритель, пусть покупает билет и ждет в фойе, ей не место в служебных помещениях". Мне ничего не отвечают, и я понимаю, что этим криком души ничего не изменить. Горечь усиливается. В следующий момент мы с Ольгой идем по улице, не отходя далеко от здания. Она говорит мне: "Кати здесь нет, но давай я отправлю тебя в парикмахерскую, сделаешь пока себе ногти, прическу". (Катя - это наша общая подруга, которая ходит с нами на Московские концерты, но по городам не ездит.) Я отвечаю: "Оля, я на нулях, денег вообще нет". А про себя думаю: "Можно подумать, если я сделаю ногти и прическу, Аня отсюда исчезнет". И не понимаю, к чему она тут упомянула Катю. Продолжаю идти по улице. Зачем-то захожу на страничку Ани в Фейсбуке. А там уже выложено видео. Вот она стоит на крыльце служебного входа, вот подходит Главный Человек со своим Главным Человеком (второй - это муж ее), они очень радушно с ней здороваются, мол, здравствуй, Анечка, и проходят внутрь. Я вспоминаю, как мне даже на приветствие не ответили, и мне стало еще хуже. И вот уже я стою на этом же крыльце. И мне все же удалось подойти к Главному Человеку, и удостоиться того, что мы вместе не спеша спустились с лестницы, прошли вдоль по улице, зашли в другую дверь в том же здании и прошли по коридору. Мы ни слова друг другу почему-то не сказали, но этот маленький "круг почета" был для меня спасительным. Не могу сказать, что меня это совсем успокоило, но частично боль отпустила, о чем я, по-моему, сказала Ольге. Вдруг вспоминаю, что до начала концерта остается не так мало времени, и что с цветами в этом городе ситуация обстоит не так просто. Отправляюсь на поиски. Спрашиваю у прохожих, где тут можно купить цветы. Мне указывают направление на ближайшие магазины. Вспоминаю, как в 2010-м пришлось ехать на вокзал, потому что в городе не обнаружила ни одного цветочного ларька, и делаю вывод, что за 4 года ситуация с цветами в Минске изменилась в лучшую сторону. Обойдя несколько ближайших магазинов, не нашла там ничего подходящего. Очередной прохожий советует пойти на площадь у администрации города. Я выхожу и с удивлением понимаю, что эта площадь - копия той, что в моем родном городе. Только само здание администрации отличается. А все остальное - площадь, ее габариты, памятник Ленину напротив, дом на другой стороне - один в один. Как дома. И еще одно отличие - на площади стоит цветочный киоск. Я захожу и спрашиваю, есть ли в продаже хризантемы. Продавщица отвечает утвердительно. Я смотрю на цветы, которые вообще не похожи на хризантемы. Они скорее напоминают какие-то экзотические цветы плоской округлой формы сиренево-голубого цвета. Но я знаю, что это хризантемы. Прошу составить мне из них и других цветов, хоть из всех, которые тут есть, шикарный букет. Потому что знаю, что эта Аня, как всегда притащит огромный, и мой ни в коем случае не должен быть хуже. "Только, - говорю, - надо уложиться в эту сумму, и протягиваю последнюю имеющуюся у меня в наличии тысячу рублей. Продавщица отвечает, что не принимает рубли. Я вспоминаю, что перед поездкой забыла обменять деньги. Спрашиваю, где можно это сделать сейчас. Она показывает на ближайший дом и говорит: "Видите вывеску "Спорт"? Вон там. Я вижу сквозь деревья, что на доме с боковой стороны и правда маячит какая-то желтая вывеска, и отправляюсь туда. Думаю, пока буду менять деньги, она как раз соберет мне букет. Чем закончился эпизод с букетом, я не помню, в следующий момент я нахожусь в какой-то комнате, типа гримерки, все еще перед концертом, и делаю себе высокую прическу. У меня черные волосы (на самом деле я русая, и крашусь в светлый тон, но в юности был эксперимент с черным). Я смотрю в зеркало, и не узнаю сама себя. Похожа на какую-то нерусскую тетку лет 50-ти. Я не могу вспомнить, что заставило меня сотворить такое с собой, и как теперь от этого черного цвета избавляться, ума не приложу. Я разбираю эту высокую прическу и пытаюсь сделать на голове что-нибудь более естественное, чтобы хоть немножко быть похожей на себя. Меня тревожит мысль, что на концерт мне предстоит идти в таком виде, и не покидает тяжесть от того, что там, в зале, мой враг.
