Лев Толстой на кухне. Слушает дискотечную музыку, пытается понять, осознать, хмурит лоб.
Что-то понимает, какие-то ритмы ему даже нравятся. Он чешет лоб и легонько притаптывает ножкой.
Из душа выходит моя жена, с некоторым неприличием распахивает халат, а я ее прикрываю и шепчу: "Ты что? Тут же Толстой! Не позорься!".
"А я не смущаюсь", - говорит Толстой, - "Я бы у вас пластинку эту попросил..."
"А это у нас не пластинка", - отвечаю, - "Это..."
И тут я понимаю, что это даже не кассета. Нет никакого проигрывателя, вообще ничего, музыка играет сама по себе, ниоткуда. Нам всем становится страшно,
жена плачет, Толстой кусает бороду, я метаюсь по комнатам, а из странных, неизвестно откуда взявшихся дверей, вываливаются мертвые незнакомцы.
