Странный сон. Я на улице в районе метро Сокол. Везу тележку, на которых в больницах возят лежачих больных. А у меня тележка пустая - лежат одеяло, простыни, я видимо знаю, куда ее надо катить. Подходит папа, спрашивает меня про девочку, которая должна быть на тележке. Я объясняю, что она решила пойти пешком. Смотрю еще раз на тележку, а на ней моя резинка для волос - странно, и зачем эта девица ее прихватила, надо обратно забрать. Вот мы дома, девица оже с нами. Кажется, ее зовут Лена. Все носятся с ней как с писаной торбой. Папа постоянно предлагает ей то еду, то укрыться чем-нибудь. Когда я тихо спросила, а что все так пресмыкаются, на меня шикнули и сказали молчать. Пока мы переговаривались, Лена вновь сбежала. Я только рада этому моменту, но все как-то взгрустнули.
А чего я сижу, вдруг подумала я, я же беременна, мне уже скоро рожать (при эом никакого видимого живота не наблюдается). Иду почему-то на вокзал, встречаю там нашего поставщика Феда и каких-то испанцев. Сажусь с ними в углу на лавку. Они разговаривают по-испански. Мне тоже хочется с ними поговорить, и я на смеси из всех слов, которые как мне кажется, испанские или итальянские, но выходит все равно коряво, парни вроде не хотят смеяться, но все равно хихикают. Ну никак не выходит у меня складно.
Фед спрашивает, решила ли я, где рожать. Вообще он постоянно пытается меня обнять, погладить, из разговора выходит, что он - отец будущего ребенка. Я говорю, что пока не решила, хотя времени в обрез. Он объясняет, что лучше это сделать в какой-то там (дал название) государственной итальянской клинике. Но у них там в государственную клинику якобы сложно попасть, только если есть показания. Я говорю, что постараюсь, но только пусть он мне покажет, куда идти. Мы вместе идем по каким-то коридорам и переходам, попадаем в крыло, действительно похожее на больницу. У меня нет бахил, наверное, без них не пускают. Феда уже нет, видимо он решил тут в женском отделении не светится. Прохожу, а тут из-за угла выходит наша школьная учительница по музыке, страшная грымза, которую все боялись и не любили. Она тут вроде нянечки или медсестры, ходит в халате со шваброй. Она вроде бы даже узнала меня, но в свойственной ей манере начинает орать, мол, сюда нельзя входить и все такое. Я тихо отвечаю, мол, я только посмотреть, но она уже ничего не слышит, идет на таран меня отсюда выталкивать. ДА, думаю я, проникнуть все равно придется, но надо искать другие пути.
