Несмотря на то, что сон начался с туалетной темы, я все-таки выбрала совсем другую категорию.
Итак, сижу я на толчке, в кабинке со стеклянной дверцей, на берегу и с видом на океан. На какое-то мгновение, прижавшись козырьком ладоней к стеклу,в меня, вернее, в темноту кабинки из солнечного дня, вглядывается какая-то женщина. Потом она исчезает, а я распахиваю дверцу и выхожу.
Боже, какая красота! Безбрежный бирюзовый океан, белый, мельчайший песок под ногами. А с высокого безоблачного неба, тихо кружась, на землю падают снежинки. И совсем не удивительно, что это не белые и пушистые невесомые льдинки, а совсем даже наоборот – черные, блестящие, словно обсидиановые камни, величиной с ладонь, в форме хлебцев, даже с каким-то «хлебным» рисунком – плетеной косицей - поверху. Их очень много, они медленно и плавно раскачиваясь спускаются к земле, и , не долетев, исчезают. Завораживающее зрелище. Я смотрю через них в небо. Там, высоко-высоко, начинают собираться небольшие темные тучки, между ними сверкают короткие яркие молнии.
«Домой я пока ехать не могу», думаю я.
Ищу какое-нибудь укрытие. Улица, и автобусная остановка с 3-мя боковыми стенками и крышей. Я прячусь в угол ее, рядом –чувствую- прижавшись ко мне плотно, сидит дочь, а за ней – муж. Мы выглядываем из-под крыши : в небе кишмя кишат маленькие, словно радиоуправляемые, вертолетики. Они сбрасывают бомбочки – то тут, то там бомбочки взрыватся, едва коснувшись земли.
И тут вдоль дороги в сторону нашей автобусной остановки, спустившись откуда-то сверху, медленно плывет по воздуху на высоте метра от земли огромная белая акула. Мы еще теснее прижимаемся друг к другу и сидим молча, едва дыша. Акула проплывает мимо нас в полуметре. Когда голова ее уже исчезает за стенкой нашей остановки, а тело ее в волновом движении шумно задевает, скребется по стене снаружи, дочка не выдерживает и начинает тихо постанывать: «плыви, плыви себе мимо..» Акула, словно услышав, останавливается и начинает пятиться назад, сильно виляя хвостом. Ее голова огибает стену и появляется прямо передо мной. Я вижу ее огромную зубастую пасть и совершенно слепые глаза. Она еще ближе подвигается к моему лицу и словно обнюхивает. Я закрываю от ужаса глаза и молча кричу: «Саи Баба! Саи Баба! Саи Баба!» Правым боком чувствую, что дочери уже рядом нет, а рукой, прикрывающей лицо – что акула касается меня чем-то мокрым. Я вскакиваю и открываю глаза. Вместо акулы я вижу немолодого человека, с короткими седыми волосами и военной выправкой, в светлой одежде. От неожиданности произношу: «Ой, ты стал человеком?!» И сразу же, уже понимая, что этого не надо делать, быстро добавляю: «а можно я спрошу? До того ты тоже был человеком?» Я не успеваю докончить фразу, а он уже качает головой и с совершенно невозмутимым лицом произносит: «Я не могу об этом говорить».