Я был доном итальянской мафиозной семьи, базирующейся в России, в Новосибирске. В тот день, когда случилось ключевое событие, настроение у меня было очень скверным. Находился я возле своей усадьбы, перед гаражом, возле красного кабриолета годов шестидесятых-семидесятых. В мыслях крутилось, что дела семьи шли очень плохо. В том числе и с деньгами было не очень.
Во все том же скверном настрое я приехал к родственникам, которые жили в облупленной квартире старой девятиэтажки. Обстановка в квартире была еще более угнетающей, а унылые лица собравшихся выдавали чувство безнадеги. Я, не снимая коричневую шляпу и пальто того же цвета, сел у торца небольшого стола размером метр на два, накрытого белой скатертью. Еда напоминала скорее закуску: помидоры с сыром и чесноком, баклажаны с какой-то хренью, огурцы и все такое. Из бухла была только водка, которую предлагали пить из бокалов. Посреди убранства стоял старинный ободранный подсвечник на три свечи.
Разговоры были полутихими, монотонными. Сказалось впечатление, будто все собрались тут по траурному событию. Напротив меня сидел мой брат в пожелтевшей майке-алкоголичке и с потрепаными волосами. Внешний вид его напоминал какого-то спившегося жалкого тунеядца. Я, вроде как, должен был ему купить машину, но этого по какой-то причине не произошло. На эту тему мы с ним и еще парой пожилых женщин тихо погоревали, затем замолчав. Посидев немного в безнадежной тоске, наклонив голову к тарелке с какой-то безобразной шнягой, я повернулся к одному своему бывшему однокласснику, сидевшему по левую сторону от меня (и откуда он взялся на семейном собрании?). Я предложил ему вдвоем нажраться наркоты прямо за рулем машины. Знакомый блаженно улыбнулся и утвердительно ответил. Подумав с пару секунд, я спросил у него: "А если мы за рулем разобьемся?". "Ну и круто", - последовал вселый ответ.
Оказались мы вдвоем в едущей по дороге машине, набили рты колесами, и цепь воспоминаний прервалась вспышкой белого цвета.
Не понимая, и не желая понимать, сколько времени прошло, я неторопливо прогуливался возле заброшенного строительного объекта, окруженного лесом. Я отлежал в больнице, обо мне написали в газетах, на меня завели какое-то уголовное дело за употребление наркотиков, грозившее мне пожизненным. В светском мире я стал изгоем, чей позор стал самым громким скандалом общества. Задумавшись об этом всем, я заметил, что меня ничего из этих неприятностей не волнует. Я пребывал в блаженном и безмятежном спокойствии, которое, как мне чувствовалось, не закончится никогда. И не было во мне сомнений в том, что все проблемы минуют меня без особых затруднений.
На этом же заброшенном объекте что-то делали судебные эксперты, а в стороне от них за квадратным столом (или чем-то похожим) сидел чернокожий следователь. Я сел напротив него и он стал задавать мне какие-то вопросы касательно моей деятельности, семьи, наркоты и разных вещей. Он весь был преисполнен враждебностью ко мне, которая выражалась в его мимике, тоне и жестах. Но, меж тем, я не терял того спокойствия и нес в ответ всякую чушь, отрицая свою причастность ко всему, о чем шла речь (надо сказать, я и не задумывался о том, что за жрачку наркоты могут наказать). Тогда следователь достал откуда-то документ, где ниже какого-то текста значилась цифра в 255000 долларов. Он ткнул на это число, и поставил на стол тарелку с горой колес, запечатанных в тесто. Я пришел в шок. Мне всегда думалось, что у меня не было денег, а семья на грани разорения, но как-то умудрился потратить на колеса столько бабла.
