Серые пятиэтажные дома, серое небо. Я в большой компании людей, мне не знакомых. Курю. Узнаю среди них свою однокурсницу. Она сразу подходит ко мне и начинает что-то рассказывать. Я киваю, флегматично вставляю разные междометия в ее монолог. Мне панически скучно. Я снова закуриваю. Она кладет голову мне на плечо, обнимает меня, прижавшись всем телом, и как-будто засыпает. Люди начинают спрашивать друг у друга сигареты, спринтерски их выкуривают и снова спрашивают. Их речь монотонна, глаза как-будто смотрят в самих себя. Часто звучащая фраза "А у тебя нет сигареты?" напоминает мне о фильме Джармуша ""Мертвец" (ч\б кино, там все спрашивали друг у друга табак). Все и без того скудное разнообразие цветов становится черно-белым. Заснувшая на мне девушка просыпается, снова начинает что-то рассказывать, мы подходим к двери подъезда: одновременно замечаем, что ее узкие серые джинсы уже висят на коленях и сейчас упадут. Я беру ее за плечи, поднимаю примерно на метр от пола, прислоняю к стене: она как-будто прилипает к ней спиной. Все движения выглядят нелепо, я привожу ее в порядок, она смущена. Ее зрачки сначала в пол, потом на мои - робкий, благодарный взгляд. Мы возвращаемся, все вместе идем в подъезд, заходим в лифт. Там я смотрю на одну из девушек, которая незаметно для меня обрела цвет. Она просит у меня сигарету, прикуривает, потом касается ее губами в том месте, где напечатано на бумаге название фирмы. Табак не горит - вместо этого тлеет бумага, а на месте пепла появляется ржавое железо с резьбой в виде спирали. В моем, наверное, впервые за сон удивленном взгляде она читает вопрос, и, не дожидаясь его вербализации, объясняет свой оригинальный метод "любовью к экспериментаторству". Дверь лифта резко открывается: на нам смотрит высокий молодой мужчина в форме, который подслушивал все наши разговоры в лифте. Он начинает смеяться, я понимаю, что нас арестуют... Все темнеет...
Через секунду я вижу себя, вместе с одним из парней, с котрым ехал в лифте. Мы в большой комнате, похожей на столовую. На нас белые пижамы с маленькими голубыми ромбами. Мы вдвоем сидим за одним из десятков столов, за которыми сидят люди в таких же пижамах. Все они обколоты каким-то препаратом, лица без выражений, тупые взгляды... Я слышу свой голос, как бы за кадром: он комментирует "мое положение". Помню обрывок фразы: "... наше мышление стало быстрее, движения выверены с невероятной точностью..." После этих слов мы, заметив, что надзиратели отвернулись, вскакиваем со свои мест и бежим к столу, на котором стоит радиоприемник. Никаких бредовых комментариев я не слышу, мы оба, как одержимые садимся за этот вожделенный стол и начинаем говорить с выключенным радиориемником: сначала это похоже на спортивный комментарий: какой-то Джонсон в неизвестной спортивной игре прорвет правый фланг, потом тот же Джонсон пишет что-то в тетради, затем он бегает по саду... Мы договариваем фразы друг за другом, два счастливых лица, озвучивающих радиоприемник...
Я просыпаюсь и с языка непроизвольно срываются слова: "Он, собственно, не сказал ничего собственного''. Я так и не понял, к кому они относятся, кто этот "он" и откуда вообще эта фраза. Как будто произошел лаг запаздывания: в реальность прорвалась фраза из сна, которая должна была сопровождаться изображением и звуком, не успела остановится из-за инерции и осталась непонятой.
Nota bene: писать как можно раньше. сейчас прошло уже 8 часов, многое уже забыл. надеюсь, ничего не выдумал.
