Я и двое моих сослуживцев идем кататься на лыжах, причем я, как в реальности, так и во сне, занимаюсь этим лишь по необходимости и за компанию. Уже весна, но нам удается найти хороший склон со снегом и лыжней, но коллега (которая в реальности занимается лыжным спортом) говорит, что место неподходящее. Я, нехотя, соглашаюсь.
Мы подходим к залитому солнцем зеленому склону и она говорит - вот, то, что надо! Но это же трава, возражаю я, и тут же сама вижу, что это такой странный снег... Ну, что ж, начинаю спуск, но внезапно трава-снег расходится, и я оказываюсь в проруби. Рядом со мной слоны - они купаются в реке и я понимаю, что это священная река и в ней не положено находится людям - скорее выбираюсь на берег - это ступеньки храма - кричу своим коллегам, что надо скорее выбираться из воды - эта река только для слонов.
Выбравшись, мы сидим на ступенях этого храма и мне тепло, несмотря на то, что вода, по идее должна быть ледяной (несоответствие отмечаю и во сне). Вдруг замечаю человека, который, как и мы выделяется из общей картины. Ага, думаю, тоже лыжник, но почему так нервничает, пойду прослежу за ним. В ходе слежки выясняется, что мужчина - контрабандист и в этом странном месте он встречается с продажным пограничником, дабы обсудить свои дела. Как только я это понимаю, меня замечают.
В этот момент какая-то часть меня понимает, что это сон и я начинаю срочно и сознательно придумывать себе спасение. Подходящим, хоть и не вписывающимся в обстановку, показалось спасение Эсмиральды в храме (ну, цыганка забегает в храм и требует убежища от преследующих ее солдат. Церковь, по правилам, ей это убежище предоставляет). Так вот - вбегаю в храм и вижу католического священника в индийском храме. Он торопится, ему не до меня, но это же я его вызвала. Возмущаясь, хватаю его за подол, после нескольких требований убежища, он, устало, соглашается мне его предоставить.
