Стемнело, я, мой приятель и еще двое около подъезда пятиэтажки. У меня в руках посылка из Англии. На первом этаже этого дома магазин, в котором продавщицы (не помню справедливо или нет) обвиняли меня в краже лыж. В подвале супермаркета раньше был игровой зал: в отгороженной
решеткой комнате, стены которой обклеены плакатами из видеоигр, стоят несколько
разных консолей, телевизоры и картонные коробки. Пройдя по коридорам-лабиринтам,
в этих катакомбах я встретил группу людей с непонятной деятельностью, но помню,
что большинство их имен были татарские. Хорошо помню яркий образ: у меня в
руках тяжелая стопка их документов, по форме похожих на медицинские карточки. Коробку с посылкой дали они, кому-то из нас
нужно ехать через пару кварталов, не помню зачем… Открыли коробку – в ней живой
пёс, со светлой шерстью, непонятной породы, ростом чуть ниже колена. Собака
транспортная английская.
Было решено, что так как лучше всех из присутствующих
английским владею я – мне и ехать. Сажусь на него верхом, практически в позу
лотоса, до земли сантиметров двадцать. Пёс оказался весьма удобный и быстрый, наверное,
километров 60 в час, поэтому я быстро
доехал. Несусь на модерновом транспорте по тротуарам, объезжаю прохожих и
прочие препятствия. И без того немного смутное изображение размывается. Управляю
исключительно голосов: влево, вправо, прыжок, стой… На обратном пути я понял,
что говорю с ним по-русски – исправился, чуть не врезался в двух полных
девушек. Английский пес по-инглишу не понимал.
Не помню почему, но
съездил туда и обратно дважды. На одном и том же повороте, перепрыгивая через
лужу, пугал какую-то пьяную компанию, которая входила в поворот с другой
стороны. Один парень оба раза панически отпрыгивал назад и неизменно проливал
пиво.
Когда вернулся
второй раз, у меня было предчувствие чего-то плохого, спрыгнув с пса – сразу в
подвал. Там стоит мой приятель и держит в руках те документы-карточки. Я
откуда-то уже знал, что татары вышли из подвала и попали под бомбардировку (чью
- неизвестно). На большинстве карточек стояли красные штампы, обозначающие
летальность полета бомбы в этого татарина.
Я поднялся, вышел
через магазин, продавщицы и охранники сочувственно на меня смотрели, но было
видно, что те лыжи мне еще не простили. Через два подъезда те двое, которые недавно
стояли с нами, вырывали из рук друг друга пакет (который, видимо, я и привез). На
лавке лежал мой пес, из живота которого мощной пульсирующей струей лилась
кровь. Он проскулил, потом вообще перестал шевелиться, а кровь продолжала идти.
Я начал кричать на этих двух, но крик не был следствием эмоции, как это было бы
в случае скорби по татарскому андэграунду, подвергнувшемуся ковровой
бомбардировке (их было правда жалко, они не были террористами, нет, чем-то
другим занимались), а скорее чем-то эмоциообразным, злил факт нелепой смерти забавного
пса, а эти придурки вырывали из рук друг друга смятую 2хлитровую пластиковую
бутылку.
-- отредактировал 11.4.2010 в 13:22
