Долгие передвижения по лабиринтоподобным улочкам родного города. А затем обострённое понимание того, что я оказался в Герании. Всё теже улочки, но уже немецкие, такие непривычные и неуютные. Ничего родного. Ощущение экзистенциальной вброшенности. Проскочила мысля что это ненадолго, всего лишь до вечера, а потом домой. Поэтому более менее спокойно продолжаю бродить только уже по чужим улочкам. Незаметно для себя понимаю, что со мной рядом идёт брат. Стало веселее. Улочки органически перетекли в торговые ряды сверху донизу забитые хайтеком. На фоне всего этого выделялось пару точек с игровым наполнением - диски, и диковинные катриджи для неких приставок нового покаления. Туча народа. Все чёто выбирают, покупают, обсуждают. Яркий пластик приковывает внимание и прямо просится в руки. Безудержное желание украсть чего нибудь. Но как-то сдерживаюсь и просто смотрю на ценники. Дороже чем на наше родное пиратское. Продвигаюсь дальше. Оказываюсь у музыкальной точки. За прилавком лысо-бородатый детина, который что-то читает и на нас с братом внимания не обращает. Я тем временем разглядываю струны для гитары, ну и всякие запчасти для этой самой гитары. Постоял, посмотрел и, подумав что что-то не то, удалился. Неподолёку была квартира вроде как моих знакомых. Я туда зашёл. Посидел на кравати. Пришли хозяева, накормили. Вроде как вечер, и я оказался дома.
Но и дома я долго не задержался. Теперь нужно было идти в какое-то мутное место. Я бодренько вышел на улицу. Шок. На улице зима! А было ж лето! Прохожие закутаны в куртки шубы и пальто, а я в одной маечке. Но ничего, - думаю я, - закалённый, да и не холодно вовсе. А снег плюёт мне большими хлопьями в лицо. Настроение поднялось от того, что дорогу мне перешла дама с синим ведром до краёв заполненным сахаром.
Мутное место как оказалось было связано с городской управой, по коридором которой я беззаботно топал пока меня буквально не вдёрнули в небольшое помещение. О, какие люди! Путин В.В. и его свита я так понимаю. Картина Репина "Не ждали". Неловко как-то стало и не посебе. А они за стол кличут. Мол чего стоишь, садись. Ну я неуверенно присел и начал украдкой разглядывать бюрократический аппарат. Насчитал человек 5. Все в строгих костюмах, при галстуках. Но на столе не густо. разглядываю Путина и попутно слышу, что за стенкой проходит концерт Задорнова. В мозгу вырисовалась привесёлая картинка - эти вот ребята - кукловоды Задорнова и именно они пишут ему монологи, ну или по крайней мере они с ним заодно. Неожиданно слышу голос матери. Она как-то незаметно материализовалась рядом и стала говорить о том, что в следующем году зарплата будет ещё меньше. И тут меня накрыло такой отборной тоской от этих слов. Повеяло кромешной безнадёжностью. Я в прострации. И на фоне этого один из бюрократов мне сватал свою дочь Машу, а я разглядывал свои ноги. Переживая глубокую депрессию я облокотился на стол. Путин видя моё упадничество и уныние придвинул ко мне тарелку с каким-то супом и начал кормить с ложечки. Я почувствовал позитивную волну, и она явно исходила от Путина. Я ел, грустил и попутно охреневал от доброты Путина.
На сим сон заканчивается.
