Новый Иерусалимчик

... Обычный московский летний день. На травке у главного корпуса МГУ собралась странная компания. У самовара с баранками чинно сидят несколько человек в полосатых плисовых штанах и домотканных рубахах, подпоясанные, но босые. Один внушительного вида кудрявый мужчина разговаривает по мобильному телефону, сильно "окая", одновременно уставившись в экран ноутбука. Судя по разговору, "сервер снова лежит". Товарищи называют этого серьезного человека Медведом.

Рядом при бороде, в кафтане и лаптях Паганоид лихо отплясывает "Камаринскую". Музыка в современной обработке льется из стоящего рядом с самоваром "бумбокса". Каждая свадьба норовит "угостить этого веселого чела грамулечкой", чем объясняется разудалый танец последнего. Торговцы матрешками и ушанками медленно окружают плясуна плотным кольцом - в антураже наглядной демонстрации "загадочной русской души" продажи растут словно на дрожжах. Туристы на Воробьевых горах охотно фотографируют вакханалию Паганоида, изредка просят автограф. Красивая и чрезвычайно грустная девушка Марина в красном сарафане сидит поодаль, тихо роняет слезы и молится, чтобы "и на сей раз пронесло".

Иногда Паганоид косит лиловым глазом на зевак и диким голосом ухает: "Ну, басурмане, что стоим? Подходи ближе, на пироги с потрошками! А мы вам, инородцам, про сны чудесные расскажем под чай да медок липовый, про потешные да про ужасные!" И бросается вперед, на кого-нибудь из толпы, новоря ухватить за рукав и усадить в круг. В особенно острый момент, когда Паганоид пытается выспросить у проходящего мимо милиционера, влияет ли луна в день сна на его содержание, Медвед подхватывает Паганоида под белы рученьки и шепчет, отводя подальше: "Боярин, ты хоть у нас за светлую голову, да и выпимши опять же, но не чуди. Не то приедут за тобой братья лихие в одеждах белых, на чудо-машине самоходной, и отвезут в палаты, да не белокаменные, а за желтой стеночкой... И руки свяжут рукавами кафтана, и выпить заставят пилюли адские, и потеряешь ты сознательность, чтобы по снам бродить, аки по белу свету! А нам что делать, горемычным?". Паганоид пытается сопротивляться, но через некоторое время отходит в сторону, к Марине, и достает из заплечной сумы книгу, на которой значится: "Л. Толстой. Отец Сергий". В чтении он и задремывает, прислонившись к березке...