Роды на американской военной базе

Пустынная (дальневосточная?) местность,
американская военная база. Иду по ее территории к
контрольно-пропускному пункту (одиноко торчащей арке). Туда подносят и
осторожно опускают на землю легкие армейские носилки. На носилках лежит
хрупкая молоденькая беременная китаянка. Ее осторожно чем-то накрывают,
оставив неприкрытыми родовые пути. Догадываюсь, что предстоит публичная
демонстрация появления на свет нового человека... В следующем эпизоде
являюсь в организацию (за пределами базы). В небольшой каморке молодая
неразговорчивая служащая извлекает из каталожных ящиков несколько моих
старых, истрепанных формуляров. Выписываю (по распоряжению пославшей
меня сюда инстанции) требуемое, отдаю листок служащей. Она пробегает
его глазами, дает понять, что это не то, что нужно, роется в других
ящиках. Бормочу, что сделала выписки из отобранных ею же формуляров
(имею в виду, что в мои функции входила лишь техническая сторона дела —
перенести на лист содержание определенных пунктов формуляров, отбор
которых производился не мной). Появляется еще одна служащая, такая же
молоденькая и деловая. Сообща отыскивают и дают мне нужный формуляр.
Бросается в глаза крупным почерком обозначенный у верхней кромки год: «1985».
В нижнем углу наклеена фотография, на которой я и похожа и не похожа на
себя. Отчетливо видимая, черно-белая, не вспомнаемая мной фотография
вызывает замешанное на любопытстве желание как следует ее рассмотреть.
Но пока что, еще раз пробормотав ранее озвученное, собираюсь приступить
к выпискам... В третьем, финальном эпизоде возвращаюсь из организации
на базу. Носилки на прежнем месте, вокруг (на почтительном расстоянии)
собралось энное количество людей, роды начинаются. Сон наглядно
демонстрирует медленно появляющегося младенца в оболочке околоплодного
пузыря. Роженица (ее почти не видно) молчалива и неподвижна. Вот
ребенок вышел уже почти наполовину (головкой вперед). Происходит что-то
повидимому неожиданное, вызвавшее какие-то намерения со стороны
находящихся вне поля зрения врачей, но в итоге вмешательства не
потребовалось. Ребенок родился, и на наших глазах начинает расти. Вот
он уже сидит, уже одет (во что-то светлое), вышел из грудничкового
возраста, его светлые вихрастые волосы отросли, кто-то вслух
удивляется, как быстро после родов они обсохли. Малыш растет, оставаясь
на том же месте. У него удивительно смышленное ясное, одухотворенное
лицо, белокожее, с тонкими благородными чертами (сон какое-то время
демонстрирует его как бы специально). А потом ребенок — мгновенно —
превращается в мощного молодого мужчину. Это примитивное почти до
безобразия (но вроде бы не агрессивное) существо высокого роста, с
торчащими ежиком жесткими черными волосами, низким лбом, грубым
темноватым бугристым лицом, маленькими раскосыми глазками и щербатым
ртом. Он одет во что-то темное, типа военной формы. В какой-то момент
он оказывается стоящим, расставив ноги, над матерью (по-прежнему
лежащей на носилках, но теперь одетой). Смутно, условно, в темных тонах
видится ПУПОВИНА, и по сю пору соединяющая мать с сыном (у меня это
вызвало ассоциацию со связью вышедшего в открытый космос космонавта с
космическим кораблем). Мужчина оказывается в стороне от носилок,
правее. В руке у него появляется камешек, мужчина поддает его
внутренней боковой поверхностью стопы (как это делают футболисты и
мальчишки во дворах). Камешек взлетает вверх, мужчина его ловит. Второй
камень, запущенный менее удачно, отлетает в сторону зрителей (все более
многочисленных, широким кольцом окруживших место происшествия). А в
руках мужчины появляется третий, более крупный камень, который он тоже
намеревается поддать ногой. Толпа беспокоится, как бы камень не угодил
в кого-нибудь (сон был не цветным, толпа виделась темной, условной,
пуповина выглядела как два перекрученных шланга, или троса, и выходила,
насколько можно было разобрать, из нижнего края ширинки мужчины).