Сначала мы стоим на дороге у красной спортивной машины странного вида, приплюснутой, с крыльями, очень красивой, с одной нашей сотрудницей, лаборанткой Машей, очень веселой и общительной девицей, и девочкой лет 8. Девочка не ее дочь. В общем, мы болтаем с Машкой, а эта девочка молча делает знаки что им пора. Приносит странные будильники, маячит, еще какие то знаки делает. А Машка не останавливается, все болатет и болтает, она очень общительна. Она говорит девочке что сейчас они поедут, и продолжает возбужденно что то рассказывать. Тогда девочка вытаскивает странного вида будильник, огромный, полупрозрачный, чем то напоминающий пост ГАИ. И начинает ходить вокруг Маши с этой штукой. Она мелодично так звучит. И Маша сдается. Она прощается, садится в машину, мне жалко их отпускать, я еще пошутила, что я сяду на крыло и поеду с ними. Но я отпускаю их, они уезжают. Я провожаю взглядом эту удивительную машину...
Затем я лечу к маме домой. Это полквартала от того места, где мы разговаривали. Именно лечу. На зонтике.
С детства наверно не летала. Правда полеты короткие, с приземлениями, но от земли я отрывалась и парила. Было лето, теплый вечер. Лето, зеленые деревья, теплый воздух и вообще очень приятно и хорошо. И еще это ощущение полета...
Таким образом я влетела маме во двор и увидела двух милиционеров. Они спросили здесь ли я живу, и сказали что отчим ушел из дома и где то умер, и они принесли его домой. Осуждающе так. Я ломанулась домой. Сначала к маме, чтобы утешить ее. Она стояла у постели. А в постели отчим, живой, но слабый и похоже умирающий. Он отвернулся, укутался одеялом, сжался комочком, повернул к нам голову и оправдывался слабым умирающим голосом зачем он ушел, а все его ругали, типа ему выпить захотелось, а мы мол теперь позорься перед милицией, мама даже ударила его полотенцем, а мне его жалко было, неужели они не видят что он умирает? Я не остановила их, но и ругать его не стала, просто ушла.
Затем сразу без перехода я учительница. Вокруг дети восточного вида, музыка, какой то праздник, все веселятся, а я заполняю журнал. Я помню что расписывалась в каждой графе, но оценки за четверть вывела только двум девочкам.
И мальчик, стоящий рядом, смуглый, черноглазый, вступил со мной в спор, намекая и угрожая что поскольку я расписалась, он легко может похитить журнал и поставить себе оценку сам. Я сначала препиралась с ним, потом мне стало страшно, он был очень наглый, хотя ему лет 12 наверно, и я подумала, что сделала глупость, поставив подписи, и теперь мне придется беречь этот журнал как зеницу ока. Я была напугана и расстроена. Я боялась этого мальчика, знала что он способен на любые каверзы... И раскаивалась в поспешности и глупости. А вокруг было веселье, играла музыка, танцевали дети, и только этот мальчик не спускал с меня своих черных огромных глаз...
