Как будто я на оценочной работе какой-то работаю, другой шеф просит меня, что бы отчет был готов. Я распечатываю бумаги, кладу их стопочкой на столе. Интерьер весь другой, не такой, как был раньше, и можно сказать, что хуже офис, и как будто рядом какая то медсанчасть, потому что ко мне в кабинет вкатывают белый столик, на котором возят в роддоме новорожденных деток. Вкатывает мужик в белом халате, а на столике двое детей, одетые в комбинезоны, закрыты наглухо по саму макушку, на комбинезоне на месте лица нарисовано лицо. По цвету одежды я догадываюсь, что в одном лежит девочка, в другом мальчик. И как будто об этом не было сказано, но я знала, что если я захочу, то смогу оставить этих детей у себя.
Тут появляется моя сестра Лариска, и шепчет: «Бери себе их, бери». Я тоже очень хочу их забрать. Стала перекладывать детей со стола на кровать (кровать, откуда-то в кабинете взялась, как удобно во сне то, раз, и то, что тебе нужно на месте). Девочку я перекладывала как-то нескладно, надо было взять ее под шейку и под попку, я как будто, так и взяла, но все равно, уложила ее мимо подушки. С мальчиком я справилась лучше.
У меня в голове постоянно крутились мысли о том, что нужно закончить работу и отдать шефу, тем более, что он заглядывал в кабинет, но ничего не сказал.
Потом я поняла, что дети описались, надо их переодеть. Девочка даже села на кровати, не хотела лежать мокрая. Это не были новорожденные, поскольку их всего 2 штуки поместились на столик.
Я снимаю с нее комбинезон, а в нем в миниатюре женщина с длинными черными волосами, в шортах, короткой кожаной маечке, такая амазонка. Я стала с ней разговаривать, и она сказала, что ей уже 4 годика и села нога на ногу, гордо вскинув голову, махнув гривой своих волос.
Я подумала, что образ малютки с ней не состыкуется, и образ женщины тоже, что она ненормальная в своем развитии. И такого ребенка мне не надо.
Тут я повернулась к лежащему мальчику, и расстегнула комбинезон. Мальчик тельцем был, как нормальный ребенок, а вот голова у него была просто огромная.
Лариска стала мне шептать: «Не бери их себе, не бери». С меня, конечно, ни кто не спрашивал, буду я их брать или нет, я решила, что они просто полежат у меня на кровати, и я их верну тому мужику в белом халате. Но мне так захотелось потискать ребенка, что я держала мальчика на руках.
Тут меня принялась будить мама, а я ей говорю: «Ну, дай во сне ребенка понянчить», а она: «На яву надо нянчить, а не во сне».
