Я шла по городу, сначала по моему одна. Город зеленый, весенний, такой свежий как в мае, когда земля еще влажная и черная, а зелень сочная и ярко-зеленая. Все новое и радостное. И мне светло и радостно на душе... Потом я увидела одноклассника. Не помню кто, но знаю что одноклассник. Я обрадовалась и смутилась. Как вседа, хотелось показаться более успешной, чем есть, не упасть в грязь лицом. Он сидел на скамеечке, обрадовался встрече, встал, и мы потихоньку пошли, разговаривая кто как живет. Вот когда рядом появился мой муж, не знаю. Он шел молча и ревновал. А мы разговаривали. Одноклассник рассказал, что у него свой магазин, что то о делах... Я шла за ним, слушала и изредка вставляла фразы... Мне уже бло не очень радостно... Затем мы подошли к его магазину... А впереди была полоса коричневой мокрой глины, изезженной машинами слякоти. Мы должны были пройти по этой грязи. А у меня были белые туфли, мне не хотелось их пачкать, но возразить этому однокласснику что я не пойду, я не посмела... Я с опаской прошла по грязи, конечно туфли стали грязно-коричневые, и у его магазина мы попрощались. Я была зла и раздосадована. А тут еще посмотрела на мужа, и увидела, что он одет в синие семейные трусы и черный пиджак в белую полосочку... Я обалдела... В трусах по городу... Я конечно же всю злость спустила на него... А он ни лова ни говоря, побежал от меня... Только пятки мелькали и синие трусы... Затем я догоняла его на спортивной машине серебристо-серого цвета, красивой такой, и только тронулась, угодила в аварию... Столкнулись три машины, моя, красная спортивная и синий вездеход. При попытке открыть дверцы я искалечила своою машину... Затем я уже почему то в гримерной и в роли то ли себя, то ли своего мужа. Но я мужчина. Вернее, наверно подросток. Меня тормошат, переодевают, надевают черные шорты, белую рубашку и красный пионерский галстук. И говорят что я должен выйти на сцену, отдать салют, и сказать два предложения. первое я не помню, а второе "Ким Ир Сен - мой друг!" Я волнуюсь, меня выталкивают на ярко освещенную сцену, я вижу людей, сидящих в президиуме, вижу зал... Страх пропадает, я четко прохожу по дощатому полу в центр сцены отдаю салют и повторяю эти фразы. Мне рукоплещут. Я разворачиваюсь и ухожу. Но едва я попытался(ась) спуститься за кулисы, ко мне подошла женщина в бежевом шелковом платье, очень красивая, и сказала что меня хочет видеть принцесса Диана. Мы стали спускаться по боковой лестнице сцены. Она была очень крутая, я оступился, ушиб ногу, но повернулся и подхватил женщину. По полутемному залу мы пошли вперед. Слева я увидела парты, за ними сидели корейские дети, с очень злыми и серьезными лицами, перед ними лежали модели оружия и бронетехники, на головах у них были каски. Я еще подумала, ничего себе, с какого раннего возраста их готовят к мировому господству... Корейцев... И еще мне показалось, что это были не настоящие дети,а куклы. Пластиковые неживые подобия. А по правой стороне были ряды, как в обычном театральном зале, царила полутьма, сидели люди. Только их было мало, и я понимала, что это какие то очень значительные люди... Затем мы подошли к макету какой то местности. Ко мне подошла принцесса Диана, и попросила меня указать, куда наносить упреждающий удар. Я указал указкой. Она возразила, что прорыв скорее всего будет не здесь, а в другом месте и показала где. Я не стал спорить, а просто гневно свел брови, и она согласилась со мной. Тут ко мне подбежал малыш. Годовалый мальчик. Я знала, что это ее сын. Тот, которым она была беременна в день смерти. Я взяла этого мальчика, и радостно стала подбрасывать кверху. Но он не засмеялся, а испугался. Я еще пару раз подбросила его кверху, думая что он поймет что это игра, но мальчик напрягся и молчал. Я отпустила его. Некоторое время он молча стоял, а затем с испуганным криком бросился к ногам сидящего в зале мужчины, его отца. И это точно не был принц Чарльз. Мне было стыдно и грустно что я испугала малыша. нет, я еще была в пионерской форме, но пол у меня уже снова был женский. Я стала подниматься обратно по лестнице за кулисы, и увидела сломанную куклу в сиреневом шелковом платьице. У нее были оторваны ручки и голова. Я подумала, что если я смогу починить эту куклу и отдать малышу, я заглажу свою вину, что напугала его. Я стала вставлять на место ручки. Они как то странно крепились нитями. В это время я увидела, что я тоже окахалась одета точно в такое же сиреневое полупрозрачное платье. Сквозь ткань я четко видела свою грудь и сосок. Ручки я вставила, а с головой оказалось сложнее. Она крепилась на клей, который отсох и отпал. Клея и времени на его высыхание у меня не было, я решила пришить голову. И стала подниматься дальше по ступеням, чтобы пройти в гримерную и найти нитки с иголкой. В гримерной находился какой то мужчина, он очень обрадровался что я нашла эту куклу, оказалось что это любимая игрушка малыша, он попытался забрать ее, но я разозлилась, она же еще сломана, и попросила его отрезать мне кусок прочной нити. Иглу я уже нашла. Он отрезал мне нить оранжевого цвета, а я стояла и думала, подойдет такая нить, или лучше надо было розовую нить? Видела две лежащие грубо сшитые игрушки, одну розового поросенка, вторую не помню кого, кто то коричневый... Но тоже зверь... А я стояла с ниткой и иглой и раздумывала, подойдет ли этот цвет и как приступить к починке. И проснулась, так и не пришив голову.
