Отдельные эпизоды сна.
Старый деревянный дом в голливудско-готических тонах. Время от времени из дальних покоев вылезают духи и монстры. На углу дома кабачок. Перво-наперво становлюсь свидетелем воссоединения моего друга с его отцом. Отца своего он никогда в жизни не видел. А тут папаша вернулся из ниоткуда и давай учить сына уму-разуму. Для закрепления урока батя сковывает себя с отпрыском наручниками и заставляет синхронно жрать суп. Батя лысый с карикатурно горбатым шнабелем. Я кручусь поодаль, но, чтобы не вызывать подозрений, время от времени отлучаюсь через дорогу отведать коржиков, испеченных сотруницей перед больничным. Коржики лежат на потайной полке бесхозного уличного прилавка, свежайшие. Даром, что сотрудница уже 2 с лишним месяца в больнице.
В кабачке сложились две враждующие партии. Суть разногласий - как правильно налить вновь прибывшему (в данном случае - мне), что подать на закуску и как покруче завернуть ему "К нам приехал наш любимый ..." Одна из сторон особенно усердствует в обзывании другой "мещанами", напирая на полное их непонимание святого искусства угощения. Хотя и там, и там, в основном, престарелые пролетарии, а то и просто кабацкие забулдыжки без определенных занятий. Наконец победившая партия, не знаю уж, какая именно, совершает надо мной единственно правильный ритуал. Мне протягивают бутылку квасу (снилось уже что-то похожее, с квасом и ритуалами), завернутую в ГИГАНТСКИЙ лаваш, с меня ростом, из которого торчат длинные деревянные жерди и вываливается шинкованная капуста. Глядя мне чуть не в зубы, они ждут, пока я осушу бутылку под единственно правильное "К нам приехал наш любимый ..." Аплодисменты.
Все разбегаются, потому что из глубины дома опять полезли привидения. Вместе с подразумеваемыми потусторонними собратьями летаю по обветшалым, серым и пыльным комнатам. В дверном проеме, не касаясь земли, висит низенький ромбовидный пуфик. Алый шелк, позолоченое дерево. Очень контрастно смотрится в этой серой хибаре. Висит, чуть колышится, покручивается то в одну, то в другую сторону. Стараюсь, не сдвинув его с места, приземлиться на него когдистыми лапами.
