В Тверь на велике. Надо с кем-то встретиться. С наслаждением взлетаю на "лежачих полицейских". Пересекаю мостик. Навстречу недобрая компания молодежи. Понимаю, что не найду того, кого искал.
Разворачиваюсь. На проезжей части гуляет компания собак. Хозяева кучкуются в сторонке. От стаи отделяется грязно-белый вислоухий пёс. Резко торможу, опасаясь, как бы пёс не погнался за велосипедом. Вместо педалей у меня миниатюрные мотоциклетные бензобаки, сделанные из полированного гранита. Кажется, есть и мотор. И передачи переключаются без задоринки. А ещё у меня есть спутник, тоже на велосипеде.
Так вот, пёс ... "Хорошая, добрая собака!" - говорю. Пёс гавкает в ответ, в лае - электронно-металлические нотки, можно различить и слова. "Ты чей?" - "Гав! гав! гав! Мамин!" Мой товарищ понимает пса хуже, я ему перевожу. Подходит хозяйка. "Как же вы обучили собаку человеческой речи?" - "Там электроника всякая", - бормочет, удаляясь с собакой, женщина.
Еду дальше, один. На берегу пруда меня останавливает нищий, тоже на велосипеде. Он требует мою рубашку на том основании, что в прошлом году я, будучи в Твери, уже отдавал какому-то нищему последнюю. Не слишком убежденный этим доводом, отдаю ему рубашку. Взамен получаю его (мою прошлогоднюю?), измазанную мазутом. Он катит дальше по берегу в лесок. Еду дальше.
Хочу одним махом взять сразу несколько ступенек раздолбанной гранитной лестницы, но в последний момент уверенность меня покидает, разгону недостаточно, мне приходится спрыгнуть и, с велосипедом промеж ног, коряво переступая, дохожу до верха. Снова группа подростков мне навстречу.
Лестница привела меня на чердак. С чердака можно следить за мрачноватым бассейном в серо-коричневатых тонах. Там плещутся школьники. Компания на чердаке - бомжихи, что-то вещающий бродяга, молоденькая золотоволосая девушка и я. Бродяга всячески улещает меня, обещает чуть ли не царства земные. Грязен он неимоверно. Чтобы я удостоверился в его чистосердечии, он снимает с лица черную, будто войлочную, маску. Ставит он маску на подоконник (а за окном каменный мост через Волгу, и на душе оттого неспокойно) - но всё ж лицо его по-прежнему грязно, а зубы торчат вкривь и вкось. Девушка, что с золотыми короткими лучащимися во все стороны волосами, не выдержала и ушла. А нищий-то и говорит:
- И пусть дикие звери растерзают меня, коли я лгу! Да не ты ли сам отдал мне год назад свою рубашку? Позаботился о нищем, бездомном. А и вот она на мне, только износилась, почернела.
Чувствую, что слушая его, покрываюсь сам я нищенским рубищем. Разозлясь, клочьями срываю с себя гадкие лохмотья. И рукав с пришитой к нему рукавицей, скрывающей мою искалеченную левую руку, отрываю и кидаю на пол. Рука-то у меня здоровая, чистая. Выкуси, вражина!
И тут - Смоляная черная Рука проходит по наружной бревенчатой стене нашей мансарды, затем раздается оглушительный стук в дверь. Чем можем загораживаем дверь, все больше пылесосами Moulinex. Но верхняя часть двери не выдерживает, разлетается в щепы. Бродяга смертельно напуган: это звери явились растерзать его!
За дверью - золотоволосая, сияет, улыбается. По мановению её руки по лестнице поднимаются на чердак Барсук, Медведь и Лошадь. В одно мгновение они топчут бродягу в грязную кашу. А из образовавшегося болотца вылез бегемотик, а из пасти у него - еще один.
