Я, классная руководительница и девушки должны ехать в Эдем. Микроавтобус припаркован на Тверской, на углу Елисеевского. Густо-синий зимний вечер. Девушки то и дело отлучаются в Елисеевский (или в «Красную шапочку»?), где совершается решающая битва русско-японской войны. Я тоже несколько раз выхожу и снова захожу в микроавтобус. С каждым разом там все теснее от наваленных на пол бумаг в картонных папках. Молодой водитель, угрюмый и усатый, на все вопросы только отворачивается. Девушки никак не соберутся вместе: вернется одна – остальные сразу уходят. У оставшейся в руках что-то вроде разлинованной табели, где расписаны предстоящие события русско-японской. В частности – пленение самого отважного японского воителя, прекрасного длинноволосого мальчика в темных очках, который на поверку окажется девушкой. ‘To be look boyish’ – так написано в табели, и я пытаюсь объяснить, что это имеет мало общего с правильным английским. Моя круглолицая полненькая собеседница отказывается верить: быть может, все это словосочетание – один глагол? В этот момент учительнице и водителю надоедает ждать. Микроавтобус трогается с места и, проделав несколько замысловатых и бессмысленных разворотов по узким улицам какого-то прибалтийского вида, тормозит возле аптеки, занимающей, вместе с другими лавочками, первый этаж темно-темно-синего дома на морозной улице. Над входом овальная неоновая вывеска или реклама.
В эту аптеку нам (училку сменил наш замдиректора, жизнерадостный мужчина философского склада) НАДО. Надо – потому что нас туда вызвали решать ПРОБЛЕМУ. Заходим. Декорация – проходная Важного Советского Учреждения. Посередине - желтого мрамора лестница. Пролетом выше слева балюстрада вдоль галереи, на которую выходят двери разных контор. Справа лифт. Перед нами на переднем плане КПП с дядечкой. Возле лифта мОлодец в коричневых шальварах, выгнувшись дугой, зазывает: «Добро пожаловать, гости дорогие! Заходите, просим, у нас вам рады!» - или что-то вроде этого. Нам в библиотеку. Нас ждут. Вход в библиотеку – с галереи – закрыт не дверью, а пыльной широкой драпировкой. «Тише», - предупреждают нас, – «там конференция». Из-за драпри высовывается немолодая сухонькая дама с насмешливым взглядом. «Вы волшебники? (палец к губам) Заходите».
В «библиотеке» светло, за окном ярко-голубой день. На полу, как в супермаркете, столовой горой составлены друг на друге литровые пластиковые бутылки, в каких продают минеральную воду. «Это шампунь», - поясняет дама. «Проблема даже не в том, что психи его пьют». Замечаю, что по периметру это немаленькое помещение заставлено
больничными койками с пациентами. «Дело в том, что если опорожнить бутылку ровно наполовину, она - » Она, покачиваясь, повисает в воздухе под углом 45 градусов горлышком вниз. «Любая бутылка. Можете проделать сами. Неизвестно, как эта жидкость попала сюда в таких количествах. Наверно, ритейлеры ошиблись адресом. Мы боимся, что если психи будут допивать до дна, то они сильно навредят себе».
И тут – и тут я толкаю РЕЧЬ. Как всегда во сне, с трудом подбирая слова, вещаю: «Не бойтесь! Ничего страшного не случится! Можете смело допивать. Подумайте: ведь и ребенок, играя конструктором Лего (мучительно вспоминаю слово «конструктор»: «институт»? «кронштейн»?), все-таки НЕ СОБЕРЕТ СЕБЕ ВИСЕЛИЦУ!» И тут все психи, воодушевившись, под предводительством самого лохматого психа, повскакивали в койках – да хором, размахивая градусниками: «Ведь и ребенок, играя конструктором Лего, все-таки не соберет себе виселицу!!!»
Я же в это время созерцаю неоконченную лего-виселицу на столе у окна, сконструированную, кажется, из старых книг …
