Мне снится, как будто я нахожусь в какой-то военной учебной части. Вся территория засекречена и находится за оградой. К нам приходит новенький курсант, и мы ведем его показывать наши владения (мы - это куча парней и я, но мы все не более чем друзья). Мы проходим мимо прудика, и кто-то замечает, что вода еще теплая (во сне - конец осени, а в реале - начало весны). Мы бросаемся в воду, я первая доплываю до стула, торчащего из воды, залезаю на него и собираюсь нырнуть. Остальные ждут своей очереди. Тут на берегу показывается наш главнокомандующий и делает нам знаки, которые можно истолковать, как: ребят, вам хана, за мной идут плохие люди и сейчас они покажутся на берегу. Я тут же ныряю под воду (а вода голубая и прозрачная) и вижу этих людей. Они одеты в черные шинели (как в суворовском училище) с красными погонами и черно-красные фуражки. Я плыву незаметно под водой, но там, где хочу вынырнуть, тоже находятся они (про себя я их называла офицерами). На последнем издыхании плыву дальше и выныриваю возле комнаты, где две женщины-служанки готовят обед для этих офицеров. Я прошу о помощи. Та,к оторая стройнее предлагает одеть платье той, которая толстуха, т.к. она все равно скоро уходит. Я оделась. Это платье оказалось домашним халатом мальчика, с которым недавно тяжело расстались. Я решила, что в этом халате не похожа на служанку, но если засунуть руки в рукава и одеть на голову капюшон, то стану похожа на монаха.
В таком виде я и прошла к небольшой проходной. Но там стоял один из этих офицеров. Он спросил меня, кто я. Я ответила, что монах. Тогда офицер, как бы представляясь, называет свой церковный сан. Название его я не помню, только поняла, что сан этот довольно-таки высок, и мне, человеку, далекому от религии (мягко говоря, вообще не верующему), будет трудно притворяться монахом. Но я тоже представляюсь: - Отрок, - говорю я и трясу его руку в рукопожатии, прекрасно осознавая, что это очередной мой промах. Если уж я представляюсь церковным лицом, то мне стоило бы поклониться, а не делать светских жестов. Офицер говорит: - Давайте помолимся, брат.
- Давайте, - отвечаю я, лихорадочно соображая, какие же бывают молитвы. К заутренне? К вечере? : - В честь предстоящего светлого праздника Пасхи. (а в реале Пасха близко, сон был недавно).
Я прочитала Отче Наш, но в конце чуток подзабыла и поняла, что меня уже раскусили, но все же продолжала на что-то надеяться. Тут мимо нас прошел мальчик, с которым мы вместе учились, и в которого я по всей видимости была влюблена. (Хорошенький такой мальчик, но в жизни он мне не знаком). Этот мальчик был в офицерской черно-красной форме. Я ему обзавидовалась: пока я тут как дура пытаюсь выдать себя за монашку, он спасается тем, что просто переоделся в их форму. Тот дядька окликивает его: - Стойте, офицер, я вас не знаю!
На что мой любимый делает такое лицо и улыбочку, типа отвали, не до тебя, салага, сейчас. И уходит.
Офицера окликивает вышедшая женщина и я краем уха слышу ее слова: - Да ты посмотри, вон у нее грудь выделяется, а ресницы... Я понимаю, что это про меня, но ничего не предпринимаю. Женщина уходит, а офицер говорит мне: - Можете идти.
Я пошла, но перед самой дверью офицер набросился на меня и повалил на пол.
В тот же момент я оказалась в теле того мальчика, который вышел. Я не стала им, просто слышала его мысли, точнее воспринимала, видела его глазами. Он шел по асфальтированной улице и его раздирали сомнения. Он тоже узнал свою любимую девушку и понял, что она в беде. И его долг подсказывал ему, что он должен вернуться и помочь ей, но инстинкт самосохранения гнал прочь. Наконец, помимо своей воли, он развернулся и зашагал обратно. Взялся за ручку двери, открыл и увидел свою девушку на полу. Первый офицер ее нагло лапал, а неизвестно откуда появившийся второй пытался раздвинуть ее ноги. (Такое странное ощущение - смотреть на себя со стороны, да еще и в таких обстоятельствах). Паренб понимал, что даже если он зайдет, то не поможет девчонке, но всю жизнь будет считать себя трусом, если не зайдет. Так я и проснулась, он так и не выбрал никакого решения.
