Дело происходит в старой квартире, где прошло детство, но мы с братом взрослые живем там с мамой (в реальной жизни я, мама и брат все живем по-отдельности, своими семьями, а отец умер в 92 году). Потом, уж не знаю по какой причине, но мама умирает, и нам за это возвращают отца, потому что как-то не хорошо, чтобы мы с братом остались совсем без родителей. Отец, вернувшийся с того света, выглядит внешне обычно и нормально, но такое впечатление, что внутренне это совершенно другой человек – по характеру, по поведению – ничего общего с отцом. Тем не менее, я ужасно рада, что отца вернули. А потом вдруг вспоминаю, что мама-то умерла. Становится так жалко и обидно, такое сильное горе накатывает. Я говорю отцу – вот как плохо без мамы, - на что он начинает меня успокаивать довольно странным способом – что нечего и жалеть туда маме и дорога, она, мол, была ужасным человеком. Что я якобы не знала, а на самом деле, мама всегда издевалась над братом в детстве, всячески его мучила и даже все время ела(!) его одежду. У мальчика не было ни одной приличной вещи – все в дырах изгрызенных матерью. А один раз, - рассказывает мне отец, - она пришла на кухню, где отец в это время сидел, а у нее из зубов свисает кусок рукава братовой рубашки – не постеснялась, догрызала этот рукав прямо у отца на глазах. Я возмущаюсь, говорю, что этого не могло быть и зову в свидетели брата. Приходит брат – он переглядывается с отцом, и они решают показать мне самые страшные доказательства маминых злодеяний. Брат достает откуда-то большую охапку маминых вязальных спиц (на самом деле у мамы их всего то 2 или 3 пары) – а тут их целый букет – все с пластиковыми наконечниками в виде шариков. Брат держит спицы шариками вверх, и я вижу, что все шарики исцарапаны, покрыты неровными бороздками в разных направлениях. Я не понимаю, как это доказывает мамину свирепость, тогда брат показывает мне еще одну такую же охапку спиц – здесь царапины на шариках глубже – видно, что кто-то неумело пытался вырезать на этих шариках лица – некоторые особенно удались – среди бороздок угадываются глаза, рты и носы. Брат говорит, что это он в детстве выгрызал(!) на маминых спицах эти рожицы. Я опять не понимаю, причем здесь мама. И тогда брат показывает мне третью охапку спиц – здесь все шарики-наконечники превращены в человеческие головки – соблюдены все детали – ушки, завитки волос – надо сказать - настоящая художественная грызьба. Брат обращает мое внимание на то, что рожицы в большинстве своем имеют грустное выражение – некоторые плаксиво сморщились, на некоторых изящно выгрызены слезы. Я снова вопрошаю, - так причем же здесь мама? Оказывается, мама, когда увидела, какие печальные физиономии выгрызает брат, пригласила к нему врача тетю Наташу (это реальная мамина подруга, врач). Тут я выхожу из себя - ору на брата – что мамина вина только в том, что она пригласила не того врача - тетя Наташа – ухо-горло-нос, а надо было психиатра. И еще ору на отца – что он вообще не наш отец, а какой-то посторонний гадкий человек, принявший обличье отца. Даже делаю движение, чтобы содрать с отца кожу и посмотреть, что за мерзавец прячется в его шкуре. На чем и просыпаюсь в отвратительном настроении и сильно напуганная всем этим безумием.
