Подсознание слэшера

..хотя этот - не самый растакой на подобную тему. Снилось и покруче:)

Небольшое предисловие для уточнения: есть такая группа Rammstein (не надо плеваться сразу:), есть люди, которые эту группу любят, а есть ненормальные люди, которые про добрых немецких хлопцев еще и пишут рассказы определенного рода. слэш так называемый (ну вот, вы уже уходите?:)).

Я вот пишу.

И думаю про своих драгоценных персонажей - часто. Очень часто.

Теперь сон.

Ах да, Пауль и Шнайдер - соответственно, гитара и ударные.

Сон.

Первая часть осталась смутной, но вспоминалось - в пространстве сна - что я и некое знакомое мне семейство (некое - потому что нет у меня в жизни знакомых "семейств") ехали на машине по привлекательно-пейзажной местности. За рулем как раз сидел Шнайдер, и я удивлялся этому факту, поскольку дураку ясно - отдельно взятый российский фанат Раммштайна не может иметь Шнайда в качестве личного шофера. Тем не менее. Как раз в первой части сна мы преодолели некое опасное место на дороге благодаря единственно его водительскому мастерству. И вот теперь, в "запомнившейся фазе", мы снова едем на машине (кажется, это была-таки 21я "Волга" - прим. для знающих). отличный день, солнышко, "небо голубое, луг шумит травою", все как надо. я продолжаю удивляться и радоваться одновременно наличию вот так близко хорошего человека Шнайдера. Внезапно машина упирается в болото с одной стороны, и отвесную скалу - с другой. опаньки...

-Щас мы это дело проскочим, - говорит бодрый водитель.

-Нет, -говорю, - давайте выбираться из машины - и пешочком.

Мы немного поспорили, в процессе спора семейство испарилось...

И ладно, думаю, и хорошо, побудем наедине. найдем чем заняться...От этих мыслей дыхание у меня, естественно, перехватывает, но - увы - внезапно откуда ни возьмись появляется Пауль. Персонаж мелкого роста, смешливый, трепливый и ВЕСЬМА мне в данный момент нежелательный. Просто весьма.

Шнайдер заявляет, что погода жаркая, надо бы раздеться и идти голышом. И раздевается. Шнайдер мужчина красивый, опять же, кто знает, подтвердит. Причем красота его рода классических греческих статуй: довольно холодная, стерильная, если можно так выразиться, и меня, вобщем-то, всегда оставляла равнодушным.  Однако теперь я в полнейшем смятении чувств - эстетических, эротических и откровенно грязных одновременно - наблюдаю за ним, в то время как Пауль тоже принимается раздеваться: стягивает с себя один носок, потом другой, и я думаю "Боже, как ему не стыдно, у него же такие грязные, потные ноги, ему что, все равно, что ли...". Видимо, ему действительно все равно, поскольку он присоединяется к Шнайду и они вдвоем - абсолютно голые, причем именно голые. а не "нагие" или там "обнаженные" - уходят вперед. Я стою, как последний идиот, и мысли у меня тоже идиотские - я во сне вдруг начинаю огорчаться по поводу неких в реальной жизни имеющих место...ну, несхожестей интересов, скажем так, между авторами раммштайнслэша, причем огорчаюсь, что вот, видимо, некто Д. был прав насчет этой пары, и даже некто М. был отчасти прав, а вот я был, видимо, неправ вовсе... За такими невеселыми размышлениями я вдруг оказываюсь в крайне тесном пространстве вместе с Паулем и подразумевающимся, но невидимым Шнайдером. Помимо нас присутствуют некая молодая и некая пожилая женщины. Пожилая постоянно вертит какое-то устройство, поднимающее из дыры в полу мокрое белье (очевидно, выстиранное), молодая с тем же постоянством белье (другое) полощет. Интерьер комнатушки пересечен железнодорожными путями. Я стою у Пауля на плечах. Молодая женщина говорит, что стоять здесь опасно - они привыкли, так как живут здесь давно, а вот новым людям ничего не стоит попасть под один из поездов, что проходят через эту комнату. Действительно. вдали слышно этакое погромыхивание и перестук колес. Я намекаю П., что неплохо бы свалить отсюда, пока нас не зарезало поездом, но он отвечает, что мы немножко изогнемся, немножко сложимся пополам и как-нибудь пересидим, точнее, перевисим поезд ближе к потолку. Женщины продолжают стирать (или что они там делают). поезд приближается. Мне очень тесно и неудобно, но как-то совершенно не обидно, что вот сейчас я сыграю в Анну Каренину. Внезапно (ну да, я знаю, но что делать - вечно у меня во снах внезапности случаются) я ощущаю себя Паулем, который поворачивается к молодой женщине и говорит ей "Ты такая труженица - наверное, японка...точно, японка". А дама, в которой, кстати, ничего японского нет вообще, отвечает мне-Паулю "Да, я выйду за тебя замуж".

Аус.

Остается добавить две вещи. Первая - некоторым образом в реальной жизни предложение дамы насчет замужества меня бы ввергло в недоумение и смятение. Впрочем, об этом, наверное, можно было уже догадаться. Поэтому сон окончился как-то...неприятно. Вторая - как и всегда в моих снах, пейзаж и...как бы это поточнее сказать...ну, ощущение напоминали деревню, в которой я проводил каждое лето детства. то есть мне было комфортно, спокойно, уютно в этом пейзаже.

Вот такой вот сон. Странно. Я никогда не писал про Пауля и Шнайдера, у меня совсем другие персонажи. Хотя...про Шнайдера я сейчас перевожу, и взялся за это дело не в последнюю очередь потому, что Шнайдер в этом рассказе очень похож на меня.