Сначала, долго двигалась вдоль реки – то шла по берегу днем – сильнее всего запомнилось, как трава по ногам стегала, то плыла в лодке - это уже происходило ночью. Я сидела на носу, сзади кто-то греб. Вода – совершенно черная, непрозрачная, и луна стояла по пояс в воде – не отражалась, а была погружена до середины в реку, между лодкой и берегом. Видимая из воды половина луны была совершенно ровная, круглая и рыжая, как тыква, а от нее к лодке по черной воде шла лунная дорожка.
Потом пришла в лес и разговаривала там с Источницей – это была такая высокая старушенция – худая очень, даже какая-то изможденная. Ее работа/предназначение следить за истоком реки – чтобы не иссякал, не засорялся. И эта старуха заставила меня свой исток чистить, не попросила, а именно как-то заставила, невозможно было отказаться. Исток представлял собой крошечную пещерку в земле, из которой бил ключ. Вода текла не равномерно, а выплескивалась порциями, пульсировала. Весь этот исток был забит желтыми листьями и всяким лесным мусором. Я присела рядом с засорившимся истоком – если смотреть от него, то видно как маленький ручеек становится больше – и вдаль уходит уже река – русло расширялось от меня ровным конусом. Сперва попробовала поковыряться в мусоре веткой, но листья не цеплялись, пришлось прочищать исток рукой. Источница стояла рядом и контролировала процесс. Вокруг по траве ходили овцы. Не такие как настоящие, а как будто нарисованные – ножки палочки – вместо тел - белоснежные облачка, обозначающие шерсть. Я выгребала руками листья из ямки с ключом, довольно противное занятие, некоторые листья полугнилые, вода холодная, и когда я пошевелила эти листья появился резкий запах горелой органики. Проснулась от отвращения, когда из кипы листьев мне на руку выскочил паук. А ощущение запаха сгоревшего мяса (или шерсти) осталось еще минуты 2-3 после того как проснулась.
