Так как историю в школе я все время прогуливал (также как литературу, физкультуру и математику с физикой), совпадений с реальностью не ждите, но для простоты все-таки продолжу называть эту семью семьей Николая II.
Итак, я живу в царской семье и являюсь одной из дочерей царя. Мы все вместе проживаем в очень красивом и уютном трехэтажном доме. Его, как видно, построили совсем недавно. Он довольно высокий, стоит на небольшой горке, к нему ведут примерно двадцать мраморных ступеней кремового оттенка, огражденных с двух сторон перилами из слоновой кости. Крышу дома поддерживают шесть массивных колонн, покрашенных в тон ступеням. Входная дверь белого цвета с золотистой окантовкой по краям. Ручка двери позолоченная, такой же глазок, а еще на двери весит табличка, на которой написано, что этот дом принадлежит царской семье с 1900 года. Сам дом нежного персикового цвета и, кажется, будто он нарисован пастельными мелками.
Перед домом разбит парк с большим числом редких деревьев и цветов. Он настолько огромен, что я в детстве даже боялась там потеряться. За парком ухаживают почти полсотни садовников, и он прекрасен в любое время года.
Однажды я спокойно сидела в своей комнате и смотрела в окно и вдруг заметила, что к нашему дому подходят трое незнакомых людей. Я позвала свою маму. Она подошла к окну и сразу поняла, что эти люди – никто иные, как большевики. Она побежала на первый этаж и приказала слугам позвать всех остальных членов нашей семьи. Мы собрались внизу и тут раздался стук в дверь. Открыла Маша – наша горничная. Эти трое вошли и сказали: «Все, власть царская кончилась. Вы все арестованы. И это не все. Через три дня вас расстреляют». Мы были шокированы этим заявлением. Но особенно было жалко маленьких братьев и сестер. Они ничего не поняли, но увидав то выражение, какое приняли наши лица, начали плакать. Мы стояли не произнося ни слова несколько минут. И тут вдруг произошло нечто странное: с потолка упала огромная люстра и придавила этих троих. Тут мы сразу очнулись и решили, что надо убегать. Но сию же минуту это невозможно было сделать, потому что моя бабушка решила собрать кое-какие вещи и сказала остальным, чтобы они тоже занялись этим.
У меня было много вещей, с которыми не хотелось расставаться, но я взяла только то, что попалось на глаза: часы, бусы, браслет и кольцо. Вот я взяла их и стала выходить из комнаты, но вдруг услышала из-за двери голоса тех большевиков: «Вроде всех собрали» «Наверно» «Тогда пошли». Я подождала минуту и решилась выглянуть наружу. Их уже не было. Я побежала на второй этаж и открыла дверь в комнату бабушки. Ее там не оказалось. Тогда я открыла следующую дверь и увидела всю свою семью. Родители посмотрели на меня обреченно. «Вот теперь действительно вся семья в сборе» - сказал рыжий большевик. Я прошла в комнату и села рядом с моими братьями. Они были одеты в серые пальто. Да и все остальные тоже были одеты в пальто. Но это не главное. Главное – что мы все здесь и только чудо может спасти нас в эту минуту. Но чудо не произошло.
«Все, пора» - сказал толстый большевик. И мы вышли из дома. Взрослых, а именно, бабушку, маму, папу и всех слуг взяли под конвой рыжий и худой, а мы, пятеро детей, остались с толстым.
- Можно последний раз взглянуть на дом? – спросила я.
- Валяй – сказал толстый.
Я оглянулась и еле сдержала слезы. И никто не узнает, о чем я в ту секунду подумал. А думала я о многом: большевики сделают из нашего дома в лучшем случае музей, а в худшем – сломают его. Также они обязательно будут его обыскивать и обнаружат мой тайник на чердаке. Там находятся мой дневник, мои стихи и рисунки – все, о чем я мечтала и о чем думала – все было в тайнике. Я так не хотела, чтобы его кто-нибудь нашел, но это неизбежно. Вслух же сказала только одно слово: «Прощай». «Все, иди» - сказал толстый, и я пошла.
Нас привели в заброшенный двухэтажный дом. Первый этаж был наполовину затоплен водой, поэтому нас отвели на второй. Толстяк долго стоял на пороге, потом вздохнул и закрыл дверь на засов. И мы остались в одиночестве. Я решила здесь все осмотреть и попытаться найти какой-либо выход. Окна были забиты досками так плотно, что через них просачивались только тонкие, как волос, слепящие полоски света. Потолок находился слишком высоко и на его поверхности не было ни единой двери, ведущей на чердак. Вдруг под моими ногами сломалась доска и я одной ногой провалилась в довольно большую дыру. Я чуть не закричала от радости. Братья и сестры стали помогать мне отрывать доски до тех пор, пока не образовалась порядочного размера дыра сквозь которую мы тихо спустились вниз.
Я сказала детям, чтобы они оставались там, где стоят, а сама подошла к окну. Оно, в отличие от окон второго этажа, не было забито, а было даже разбито. На улице стоял толстый большевик и смотрел на окна второго этажа. Я подошла к противоположному окну и увидала, что там никого нет. Это окно находилось в лучшем состоянии, но открыть его оказалось не так уж и легко: петли проржавели, шпингалеты тоже, но, после многочисленных попыток, нам удалось его распахнуть. И мы начали тихо и аккуратно выходить на улицу.
Вот и долгожданная свобода! Но куда нам теперь идти? И где могут быть наши родители?
Времени для размышления у меня не было, и я решила, что лучше всего будет, если мы пойдем в сторону моря. Почему? Не знаю.
Вот мы и двинулись туда. По пути нам попадались солдатские казармы и тюрьмы. Мы видели множество большевиков, но они, слава Богу, не обращали на нас внимания. Я даже удивилась – почему?
Когда мы проходили мимо двух тюрьм, мне показалось, что я слышу голос мамы. Я решила позвать ее: «Мама, это ты?» «Настя, неужели это ты?!» «Да. Мы все тут» «Слава Богу, что с вами все в порядке! Но как вам удалось бежать?» Я все ей рассказала, и она заплакала. Она сказала, что их всех завтра расстреляют и что мы должны бежать к морю и спрятаться на каком-нибудь корабле, а когда я сказала, что попытаюсь их освободить, она произнесла, что ничего у меня не получиться. «Посмотрим!» - воскликнула я и стала изучать дверной замок. Он был новый и, по-видимому, крепкий. Но я не теряла надежды. Меня удивляла одна вещь: почему большевики не выставили охрану у этой двери? Неужели они настолько уверены, что никто не сможет убежать?
