Дельфин и селёдка

Сон был давно, но помню его отчетливо буд-то только проснулся.

Морозный день, дымка вдали, снежная пыль, много света; соревнования по спортивным саням в парном разряде: линия старта, колея, сани. Участники – животные. На левой колее готовились молодые тюлени, было видно, как блестела на солнце их коричневая короткая шерсть. По правой – дельфин и селёдка. Прозвучал сигнал “старт”, участники забрались в сани и стали раскачиваться; оттолкнулись и ринулись, увлекая за собой вихри блестящих искр. Тюлени сразу набрали скорость и скрылись из вида. Всё остальное время я видел только дельфина и селёдку. Вначале их скорость была высокой, но через некоторое время пошли торосы, сильный снег и сани уже не скользили и даже не катились сами. Им пришлось толкать их перед собой. Торосы были просто гигантскими, больше их “роста” в несколько раз. Иной раз попадались трещины с водой, которые им приходилось подолгу обходить. Еще не доходя до середины дистанции, у дельфина и селедки появился третий член экипажа – маленький белый тюленёнок, знаете как в “клубе кинопутешественников” … белейший пух, черный нос – пуговица и две блестящие бусинки – глазки. Они по очереди толкали, сани пока другой согревал детеныша своим телом и кормил собственной слюной. Спуск уже давно кончился, была ровная холодная, безжизненная пустыня. К середине дистанции на верху, там, где должны были находиться зрители, стали появляться большие дома из “стекла и бетона”. Из одного из таких домов к дельфину и селедке протянулись большие женские руки и забрали малыша наверх. Наверх это потому, что стенки “желоба” почему-то стали очень большими, сравнимыми с 9-этажным домом. Через некоторое время торосы начали попадаться мельче и реже, спуск уже давным-давно кончился, и постепенно снег стал переходить в песок. Вскоре песок заполнил собой весь горизонт. Начался подъем, такой как говорят лыжники – “тягун”.

“Повествование” в этом месте прервалось и я не “видел”, как дельфин и селедка проходили вторую половину дистанции.

Финиш.

Очень много света, как и на старте. Высокий обрыв, на верху стоят люди. Чуть впереди всех стоят трое мужчин в черных костюмах и белых рубашках. Я отчетливо помню их сосредоточенные лица. Они были красивы по-своему, но от все троих веяло чем-то объединяющим, мне показалось, что они были братьями. Чуть позади них стояла большая толпа безликих зрителей. Все чего-то ждали в полнейшем молчании.

Ждали они дельфина и селедочку, которые должны были вот-вот финишировать. Обрыв с другой стороны, оказывается, был спортивной трассой. Его наклон был таков, что в самом конце стоять было просто невозможно.

И они появились, точнее появилось то, что от них осталось. Селедка с хвоста уже начала гнить, да и не было уже этого хвоста. Был виден белый хребет, расползающиеся внутренности сине-зеленого цвета и остатки передних плавников. Ими она толкала перед собой белый и местами уже обвалившийся скелет дельфина. Тишина была такая, что был слышен скрип песка, по которому двигались участники соревнования.

Селедка подтолкнула дельфина носом к кромке обрыва и по толпе прошел радостный вздох облегчения. Трое впереди сделали какое-то движение, и всё переместилось в церковь.

Душная и тесная по всему видно очень старая церковка не вместила всех и часть людей стояло на улице. Свечи, огромное количество свечей, жарко, словно в бане; пахло ладаном и потом; впереди на мраморных тумбах стояло два гроба; пели только мужские голоса, пели не громко, буд-то боялись кого-то разбудить…

На самой высокой ноте я проснулся от… слез.