Давным давно

Я еще совсем маленький мальчик. Возвращаюсь домой с прогулки. Солнце светит, жара. Вот и мой подъезд девятиэтажного дома, таких домов полно здесь. Длинные как китайская стена, с арками, стены выложенные маленькой сероватой плиткой, но все же родные. Вот и подъезд мой. Ступеньки, как всегда полуразбитые. Под нижней ступенькой дыра, из которой крысы бегают к помойке. Делаю шаг на ступеньку и смотрю на дверь. Деревянная с обтертой ручкой, вся крашена-перекрашена, по слоям краски можно прочесть ее историю. Сразу в памяти знакомый скрип пружины, он все время раздражает, когда открываешь дверь. Рядом с дверью, слева наверху было оконце, если его так можно назвать. Но теперь отверстие с засаленным мутным стеклом заменила фанера, уже успевшая попробовать на себе и тушение бычков, и баловство со спичками, и довольно сильный удар. Усилие и вот он знакомый скрип пружины. Как обычно в таких домах на входе две двери и теперь передо мной вторая. Почти такая же, как первая, но видно ее плохо - света маловато. Одно можно сказать точно. Если на первой двери стекла в окошке не сохранилось, то вторая выдержала все проказы детворы и отделалась лишь паутинкой трещин. После дневной жары обдает холодом отсыревшего бетона. Пока я еще не открыл вторую дверь, в голове мигом возникает образ предбанничка, в котором я нахожусь. И хотя с момента, когда я вошел и открыл вторую дверь, прошла секунда другая, мозг мгновенно выдал столько воспоминаний об этом месте. Раньше в таких предбанничках висела коробка с черными кнопками, где люди набирали код чтобы попасть в подъезд. Теперь ее нет, там только провода и то, что осталось от металлического корпуса. Я всего лишь краем глаза мог увидеть это, а мозг сразу дал картинку. Наверху отверстие непонятного назначения. Туда можно залезть и увидеть кипу чьего-то тряпья, в котором иногда ворошатся крысы. Видимо из-за этого в подъезде такой спертый воздух. Машинально рука открывает вторую дверь. Впереди ступеньки, которые ведут к квартирам на первом этаже и лифту. Под ногами красновато-рыжая кафельная плитка, здесь знакомы  даже трещинки и сколы. Слева батарея, а над ней почтовые ящики. Свет в подъезде бывает только по праздникам, когда электрик выходит из очередного запоя. Поэтому приходится довольствоваться постоянно гаснущей тусклой лампочкой, чьи дни уже давно сочтены.

После прогулки мне охота домой, побыстрее. Так как на улице крайне жарко, холодный воздух подъезда меня одурманивает. Я делаю шаг к ступенькам, сзади слышу как закрывается вторая дверь. Уже близко моя квартира, осталось лишь подойти к лифту и подняться на восьмой этаж. И в тот момент, когда дверь закрывается, мне вдруг становится ужасно страшно. Я боюсь обернуться на дверь, но страх просто сковывает мое сознание, и будто по чьему-то приказу я оборачиваюсь и вижу... что по стеклу на окошке двери начинает течь кровь. Сверху ползет вниз, но с обратной стороны. Мне так страшно, что холодный пот выступает у меня по всему телу. Я думаю, что мне надо только добраться до моей квартиры и все. Я пытаюсь взбежать по ступенькам к лифту, но чувствую, что мои ноги слишком неустойчиво стоят на ступеньках. Опускаю глаза вниз и вижу, что вместо ступенек под ногами лишь тонкая арматура, а дальше бездна, от глубины которой становится невыносимо. Пытаюсь по этим арматуринам подойти к лифту, нажимаю кнопку... И тут слышу дикий смех женщины. Я понимаю, что лифт это ловушка, и что мне нельзя туда садиться. Тогда остается лишь один путь - по лестнице вверх. Бегу, стараясь не провалиться вниз, стараюсь не смотреть туда. Там что-то похожее на трясину кишащую червями. На каждом этаже из темных проемов квартир доносятся тот дикий смех женщины. За мной по пятам идет она. Чем быстрее я убегаю, тем ближе ко мне она становится. Мозг на грани истерики, страх наливает ноги свинцом, но не позволяет остановиться. Быстрей, домой... Вот и восьмой этаж. Рядом с моей квартирой темно. Я подбегаю и истерично давлю на звонок. С противоположной стороны лестничной клетки, где расположено еще две квартиры доносится звук открывающегося замка. Я звоню и звоню, сердце просто вырываются из грудной клетки. "Быстрее, быстрее!", - твержу я себе, ну давай же, открывай... А замок у противоположной квартиры  почти уже открылся, и снова я слышу этот дикий смех сумасшедшей. Я кидаюсь на девятый этаж к лестнице ведущей на крышу. Внизу бездна поглотила даже арматуру, по которой я бежал. На крышу - это последний выход. Бегу по арматурной лестнице вверх. Со всей силой открываю спиной люк и выбегаю на крышу. Смеха больше не слышу, вообще тишина какая-то странная, оглушающая. Жара, от расплавленного гудрона поднимается в воздух зной. Я иду по крыше вдоль дома. Чувствую, что более или менее успокоился, только ноги прилипают к горячему гудрону. Как же тут жарко, такое впечатление, что крыша расплавится скоро. Гудрон начинает течь черными ручьями, трескается, а из трещин начинает литься теплая кровь. Я просыпаюсь!