Тайник в советском живописце

Мое почтение! Этот опус и сон «рисунки акварелью и тушью я бы назвала так: диптих «Утомленные Солнцем в Вишневом Саду». Это не стеб. То есть, стеб, конечно, но именно в этом, на мой взгляд, кроется ключик к твоим личинкам.
Дача: жизнь, бытие твоего Рода.
Знаю, какая это дача: не какие-нибудь там плебейские шесть соток или нуворишеские бастионы. Это – тот самый Вишневый сад, прямой наследник «имений» и «усадеб» классической поры. Там тусовались трогательные до омерзения чеховские персонажи, поспешно и несвоевременно приговоренные своим автором к исчезновению с социально-культурной, а заодно и Подмосковной, карты. Нет, нет, они пережили не только Лопахина, но и Берию с Березовским. Не раз они были описаны перьями советских живописцев и пост-советских литераторов. И всякий раз – в обреченно-меланхолично-декадански-ностальгических тонах: хрупкий, нежизнеспособный, но прекрасный мирок, который вот-вот сдует очередным ветром перемен. Да, из вишнево-садных людей никогда не получалось дельных клерков, зато выходили отличные бомбисты, сами же и поднимавшие сквозняки перемен на собственную задницу и недвижимость. Впрочем, обычно они умудряются служить, не прислуживаясь, и диссиденствовать, не садясь. На бабушкиных антресолях рядом с советскими живописцами обычно пылятся антисоветские авангардисты. «Поднятая целина» с дарственной подписью – с «Доктором Живаго» в самиздатовских списках. Такое семейство нельзя назвать зажравшимся, но и до бедности еще, дай бог, легко: иначе не стали бы пылить на антресолях четверть неплохой квартиры. Но чем по-настоящему богато такое семейство – так это (банальность, но что поделать?) традицией. Вы гордитесь наследственной долей участия в «культуре» и «духовности», как в конце девятнадцатого века – дворянской кровью: часто не отдавая в этом отчета даже самим себе. Преемственность в таких семьях очень крепка: над диваном висит мамин офорт, а рядом дочка-вундеркинд выводит не приличествующие ее возрасту каляки-маляки, а неплохие наброски в духе поздних экспрессионистов… Но «трудовая династия» держится без малейшего насилия над личностью: напротив, трудно придумать лучшую среду для развития талантов ребенка. Если, конечно, боже упаси, он не уродится с талантами солдата, ветеринара или купца. У вас, я так понимаю, семейство с уклоном в живопись? Поэтому Мадам Традиция предстала тебе в образе Картины.
Подобные, без насилия внушенные и добровольно разделенные традиции – это, конечно же, сила. И они же – та еще слабость, ведь их обратная сторона – «наследственные сценарии», как сказал бы Эрик Берн, или родовые проклятия, как изъяснялись со времен Эсхила. То есть неудачи, ошибки, неврозы, психологические игры и предрассудки будут тиражироваться из поколения в поколение. Нет, конечно же такая тенденция существует в каждой семье! Но в семействах неукоренненных межпоколенческий разрыв очень резок и остр: подрастающие социализируются через конфликт, временное отчуждение. А вот в подобных родах, ввиду бархатистости, мягкости воздействия, из-за глубокого чувства защищенности и тепла, что дает «Дом», все, что исходит от семьи, воспринимается некритично даже давно выросшими детьми. Именно оттуда – твое Раздвоение. Одна из частей твоей личности отчаянно пытается разрушить стены Рода, набрасывается на традиции с кочергой – другая не сомневается в правильности изначально заведенного уклада: дверь, терраса – ну, хотя бы окно. Разрыв настолько глубок, что ты даже и не борешься. Ты ее просто не узнаешь: отказываешься признавать какую бы то ни было сознательную идентичность с «бунтовщицей». Так идет, пока ты не обнаруживаешь подмену: "Пааазвольте! Этой картины здесь вообще быть не должно!" Ты ощущаешь его ненужность: пусть ценный, принадлежащий к искусству и истории семейства, но все-таки аляповатый, пыльный и лишний хлам с антресолей. Офорт, созданный мамой (я правильно поняла?)- нечто, символизирующее мать как реального человека из твоей жизни. Творчество ее индивидуализирует. Однако на его месте оказывается нечто из более глубоких, фундаментальных слоев: картина бабушки олицетворят «праматерь», символическое материнское начало. Личностное заменено традиционным, над-личностным и стереотипическим. Краеугольный камень… А под камнями, куда, как известно, и вода не течет, заводятся как раз эти самые Личинки. Личинка – это и личина, фальшь, неестественность, которые ты заподозрила в основании «фундаментальных ценностей». Это – еще и червяк, то бишь червь сомнения, давно и исподволь точивший тебя.
    P.S. Вполне возможно, все это – чистейшее умножение сущности сверх необходимости. Может быть, ты просто узнала или узнаешь какую-либо нелицеприятную семейную истории. В таком духе: «прапрадедушка работал в третьем отделении», или «у сводной сестры двоюродной бабушки был незаконнорожденный любовник».