Сон в ночь на День железнодорожника. Маразм крепчает. Присылаю еще один вопль своего вопиющего в пустыне бессознательного, которое истерично пытается объяснить, однако никто (судя по однообразности и назойливости его посланий) так и не смог докопаться до сути посланий. Итак, снова:
Городок (тот же самый, что и в "Сандунах" - судя по форме блюстителей порядка?). Однако внешне совсем не похож. Модераторы сновидения то ли схалтурили, то ли вообразили себя великими дизайнерами: в городке было только два цвета - ярко-белый и ультрамариновый. Ярко-синее, разумеется, небо и море. Белые - дома и улицы. Но кроме того, все подсобки и павильенчики, сараи, амбары, коровники, овчарни и курятники в городе - в виде шатров и палаток из ярко-синего, как небо и море, шелка и атласа. (Может, дело то вовсе и не в "одноэтажной Америке" было? А в Израиле?)
Как и положено, в городе обитает серийный маньяк. Разумеется, после многих сюжетных перипетий, благополучно ускользнувших из памяти по пробуждению, он настигает меня. Происходит это в курятнике из лазурного шелка, среди белоснежных мохноногих курочек. Маниак в синем (косит под полицейского или полицейский-оборотень). Внешне чем-то смахивает на Хопкинса-Лектера, только без "отрицательного обаяния": просто злой и трусливый дурак. Скажем так, Хопкинс не в роли Лектера, а в роли Чикатило. Что хочет от меня маниак? Вопрос риторический: конечно, изнасиловать, убить и помучить в самой неприятной последовательности: сначала изнасиловать и помучить, а потом убить. А нАчать он собирается с орального секса, и поваливается на спину (наедеюсь, на полу было достаточно куриного помета). Так,(преодолею дамскую стыдливость и не буду краснеть, ибо в цветовую гамму сновидения это не вписывается)я надеюсь, что полиция всеж-таки прибудет, и решаю тянуть время.Я (а что мне было таки делать, господа присяжные заседатели) расстегиваю злодею ширинку, и мне открывается жалкое и отвратительное зрелище. Сушенно-вяленый червячок размером с дамский мизинец.Странного такого цвета, как будто вымазанный иодом. Трудно было бы представить, что это живая человеческая плоть, а не сушеный банан, но это делает какие-то конвульсивные движения, в тщетных попытках поднятся. Меня начинает явственно тошнить. Но тут происходит долгожданный хеппи-энд. Распугивая кур, врывается полиция и наставляет на маниака дула пистолетов и автоматов. Тишину нарушает только испуганное кудахтанье, и в вихре кружащихся перьев героиня спасена.
Последний эпизод: "Прощание с городом". Я уезжаю: в городе есть секретный "подводный вокзал". Для того, чтобы туда попасть, нужно просто спрынуть с набережной в море, что я и проделываю. Прыжок в воду начинается банально: "бултых". Однако вслед за этим "бултых", под водой, ничего даже похожего на воду: ни тебе пузырей, ни удушья, ни сырости. Только странное состояние, как будто полу-невесомость. Сила тяжести снижатеся на три четверти, и я не падаю, а планирую, как перышко или бумажный самолетик. Прибывают на "подводный вокзал" никакие не подводные лодки, а обычные поезда. Я приземляюсь на белую платформу. А вот синий цвет исчез, сменившись зеленым. Солнце как будто светит сквозь зеленый тент, и все похоже на "Изумрудный город".
Эпилог: "Героиня возвращается на родину". Я еду в самом обыкновенном купе самого обыкновенного российского поезда. Цветовая гамма - зеленая, но не сверхестественная, не "изумрудный город", а вполне нормальные "подмосковные вечера", заглядывающие в окно вагона. Перелесок, сосны, высокая трава на полосе отвода. Но поезд вдруг начинает лететь с бешенной скоростью, раскачиваясь и дрожа. Я думаю: явно превышают нормативную скорость для этого участка, и руки бы им оторвать за такое содержание пути. Ведь сойдем же к той самой матери! Так и есть. Поезд резко останавливается. Я выхожу из вагона, выяснить, в чем дело и сказать машинисту, что я о нем думаю.
Выхожу. Закуриваю. Тут ко мне подбегает старенький, седой и тощий железнодорожник в огромной фуражке и начинат нести нечто вроде: "Не извольте беспокоится, и схода-то никаго не было, сейчас поедем!". Я собиралась ему ответить, чтобы ерунды-то не нес, мне лапшу на уши не вешал, а занялся своим делом. На том и пробудилась.
